В прошлой жизни я жил в эпоху романтизма…

Собственно, факт владения апартаментами во Франции или же в Вильнюсе сам по себе неудивителен. Но далеко не всякая недвижимость может являть собой образец соответствия месту, где она расположена. Александр Васильев создает из своих домов идеальное пространство, как нельзя более уместное и в то же время подчеркивающее уникальные свойства его личности, и вот как раз этому и стоит у него поучиться всем, кто мечтает, например, о квартире в Париже.

— Александр, в каком стиле вы обставляете свою парижскую квартиру?

— В стиле XIX века, эпохи романтизма. Мне кажется, что в своей прошлой жизни я жил именно в ту эпоху. И эти вещи я собираю уже много лет. Почти всю мебель я привез из Южной Америки, потому что я довольно долго жил и работал в Чили и купил все это в тамошних антикварных магазинах.

— Можно назвать этот стиль колониальным?

— Это так называемый тропический Бидермайер. Я вообще люблю красное дерево, мне нравится кулер пламени, он греет мою душу.

— Проблем с ввозом антикварной мебели не возникло?

— Такие проблемы есть только в России. Ни в одной стране мира к антиквариату не относятся как к разменной монете. У нас же до сих пор существуют таможенные правила: у вас обязательно спросят, что вы ввозите, что вывозите и зачем вы это делаете. Большевики придумали теорию: все принадлежит народу. Нет, это уже частная собственность. А частная собственность не имеет никакого отношения к государству и его интересам. Это ваш самовар, ваш портрет, ваш стул? Да поезжайте вы с ним куда хотите, это ваша личная вещь, а не украденная из музея!

— Правда, что некоторые предметы обстановки для своей квартиры вы нашли на свалке?

— Да, я ходил на помойку. Потому что раньше туда выносили массу ценных вещей.

— По-моему, до сих пор выносят.

— Ну, уже не столько. Потому что люди все-таки стали умнее. Теперь даже старые фотографии, платья, шляпки — и те сдают в специализированные магазины. Кстати, в Петербурге их больше, чем в Москве, и они разнообразные. Когда я спрашиваю московских антикваров, откуда товар, всегда отвечают одно и то же: из Петербурга. Потому что Петербург был не так сильно задет перестройками, сломом домов... И хотя старых семей уже практически не существует, население состоит преимущественно из приезжих и петербургскую речь вы там уже не услышите, все-таки еще не все пропало, иногда попадаются какие-то случайные вещи. Раньше, конечно, их было больше.

— Как еще антиквариат попадает к современному покупателю?

— Не забывайте, что в советское время огромное количество вещей было вывезено дипломатами, которые имели на это право. Когда я жил в Южной Америке, я встречался с некоторыми южноамериканскими дипломатами, одно время работавшими в посольстве их стран в Москве. Они говорили: «Зарплату нам выдавали, а тратить ее было не на что». И они ходили в антикварные магазины, скупали все, что им нравилось. А потом в дипконтейнере все это увозили к себе.

В Сантьяго, в Чили, я видел большие коллекции русского фарфора, и портретов, и мебели красного дерева. Может быть, они были вывезены из Петербурга, может быть, из Москвы, а может, из провинции. Знаете, я прекрасно понимаю этих дипломатов и не осуждаю их. Я вот тоже в Чили купил мебель и привез ее в Париж. На мой взгляд, это естественная циркуляция. Ведь если бы мы считали, что все вещи принадлежат лишь той стране, где они были созданы, тогда картины всех импрессионистов из Эрмитажа надо было бы срочно передать во Францию, а работы Пикассо — немедленно отправить в Испанию. Но это неверно. Искусство принадлежит миру. Я вообще против самой идеи границы, она мне чужда. Земля — это наш общий шар. А мы до сих пор сидим, как жуки, окопавшись: «Нет! Не дадим! Не выпустим!» Конечно же, старинные вещи принадлежат абсолютно всем, они могут нас радовать в любом месте земного шара — и в Якутии, и в Веллингтоне.

— Что вам особенно дорого в вашей коллекции?

— Несомненно, для каждого человека важнее всего семейные вещи, семейные реликвии. Все остальное так или иначе можно приобрести — это лишь вопрос денег и удачливости. А, скажем, переписку ваших дедушки и бабушки вы ничем не замените. Тогда как переписку Льва Толстого с доктором можно купить на аукционе. Это уже совсем другое, к таким вещам не может быть столь сентиментальной привязанности.

У меня очень много разных вещей. И я понимаю, что даже мои пять домов не вмещают всего того, что мне хочется. Это какой-то кошмар. Но я сам хотел жить в таком стиле, мне очень нравится этот постоянный поиск, который я продолжаю по сей день. Я очень много покупаю и на интернет-аукционах, и на реальных и блошиных рынках во время своих поездок. Буквально в прошлую субботу я был в Париже, где на блошином рынке с радостью накупил немало интересных вещей для моей коллекции.

— А какие сейчас в Париже цены на антиквариат?

— Вы знаете, там можно найти весьма интересные вещи, и при этом совсем недорогие. В этом смысле там гораздо гуманнее, чем в России, где дешевле 100 долларов ничего не продается, даже битый стакан. И это начальная цена! Я понимаю, что товара мало, спрос, наверное, превышает предложение, и от этого цены на интерьерные товары очень высоки. Во Франции все, конечно, не так. Вот я, например, помимо всего прочего, собираю старинные веера, у меня большая коллекция. И там я могу найти веер XVIII века ручной росписи, скажем, из слоновой кости или перламутра, всего за 150 евро! В России это просто немыслимо. Если не ошибаюсь, на наши деньги это около 6 тыс. руб. За 6 тыс. у нас вы сможете только пообедать в хорошем ресторане с бокалом вина, и то не уверен. Я же рад, что у меня есть возможность поехать к себе домой, во Францию, и там найти какую-то вещь за 20 или 30 евро, особенно если отправиться в провинцию.

Коллекционер очень похож на грибника. Тоже надо вставать пораньше, ходить, искать. Когда грибник идет в лес, он же не знает, сколько белых ему там встретится, сколько моховиков и сколько подберезовиков. Иногда попадется целая грибная опушка, а иногда — совсем ничего, потому что до него прошел другой собиратель и все грибы срезал.

— Как же обеспечить себе богатый «урожай»? Есть какие-то способы?

— Вот смотрите. Когда я готовлю новую книгу, мне приходится покупать очень много старинных фотографий для работы. Этим сейчас многие увлекаются, сегодня очень модно и престижно украшать дома старинными винтажными фотографиями. Интерес к фотографии даже потеснил интерес к живописи. Моя последняя книга «Русский Голливуд» как раз связана с этой темой. Иногда я подолгу не заглядываю, например, в Интернет в поисках фотографии той или иной дивы эпохи ар-деко или какого-нибудь фильма. И за два-три месяца накапливаются предложения, которые я могу разом скупить. Так что иногда надо «отпустить» рынок, чтобы он немножко «разжирел», а затем на нем можно поживиться. Специфика интернет-продаж такова, что никогда не знаешь, кто, что и когда выставит, в каком городе и в какой стране. Вот, допустим, сейчас во Франции очень популярны интерьерные вещи, созданные в XIX веке из оленьих рогов.

— Как давно появилась эта любовь?

— Я бы сказал, это веяние последних двух-трех лет. Французы коллекционируют кресла, столы из рогов лося или оленя. Такое увлечение существовало во второй половине XIX века, тогда оно было очень необычным, а сегодня это настоящая любовь. Раньше на рога особо и не смотрели. Как, например, на венские стулья братьев Тонет. Прежде их в России на помойку выносили. Кому были нужны венские стулья? А сейчас они не только очень дорого стоят — их безумно ценят. Также сегодня многие увлекаются оттоманской, марокканской мебелью, очень любят антиквариат из Индии — резные двери, мебель из дворцов индийских раджей. В фаворе также китайский антиквариат и предметы интерьеров: сейчас очень модно устраивать в доме китайскую комнату, китайский салон, ставить красную лаковую мебель из Китая, черную мебель из Японии.

— Еще, насколько я знаю, на рынке антиквариата поднялась волна интереса к ар-деко.

— Да, это стиль, который был популярен в 1920–1930-е годы, в период межвоенья. Кстати, по-русски пишется «ар-деко», а не «арТ-деко». Надеюсь, вы не допустите этой грубой ошибки, которую делают все журналы подряд. Этот стиль хорошо узнаваем за счет геометрических форм и линий; именно за них его и любят. Я даже оформил одну петербургскую квартиру в стиле ар-деко для очень симпатичных мне клиентов. Но весь товар или привозится из Европы, или мастерится современными русскими умельцами. Просто в России стиля ар-деко не было: у нас сначала была эпоха нэпа, когда не производилась мебель, а потом сразу сталинский период — очень тяжелый и не радующий своими артефактами.

— А как вы относитесь к популярным нынче репликам старинной мебели?

— Лично я их не собираю. Конечно, в интерьере они могут быть в качестве дополнения. Ведь интерьер не создается в одночасье. Порой надо его как-то завершить, а вы еще не успели найти и купить настоящие вазы или барельефы. Тогда можно заменить их репликами. Причем как только у вас появится возможность приобрести оригиналы, вы так и сделаете. Я просто против интерьеров, где каждая вещь — подделка, претендующая на звание антиквариата. Где-нибудь в гостинице это еще допустимо, но в частном доме я такое не приветствую.

— Финансовый кризис сказался на рынке антиквариата?

— Весьма заметно. Цены сильно упали, люди готовы уступить 50%. И я этим очень часто пользуюсь и, покупая какие-то вещи, говорю продавцам: «Сейчас кризис, а я плачу наличными. Предлагаю 50%». Как правило, все соглашаются. Надо только гнуть свою линию.

Например, очень существенно снизились цены на живопись. Конечно, не на всю. Живопись и живопись — большая разница. Есть великие имена, музейные ценности, которые могут держать цену всегда. А живопись, так сказать, средней руки, интерьерная, декоративная, которая не представляет уникальной ценности в истории искусства, значительно подешевела. Скажем, сегодня портрет XVIII столетия на рынке стоит в среднем 1000 евро, это 40 тыс. руб. А в России в этом жанре не найти ничего дешевле 400 тысяч.

— То есть получается, можно поехать в Париж, приобрести портрет за 40 тысяч...

— …Положить его в чемодан и поехать обратно.

— А как же таможня?

— Во Франции проблем нет. А в России надо сказать, что это личные вещи. Тем более теперь есть новый закон, согласно которому за вещи старше 100 лет не платится пошлина. Вы же ввозите ценность в страну, а не вывозите! Что же в этом плохого?!

— Александр, давайте немножко отвлечемся от антиквариата и поговорим о вас. У вас бывает свободное время?

— Да, бывает. Но мой досуг не нормирован и не запланирован. Например, вчера я закончил съемку «Модного приговора» в одинна-дцать вечера. Около полуночи приехал домой, поужинал и лег спать. Из-за жары я проснулся в три часа ночи и до пяти не мог заснуть. Эти два часа я провел в Интернете — таков был мой досуг. После с трудом проснулся в девять утра. И сегодня у меня свободный день, потому что вместо меня три передачи записывает Валентин Юдашкин. Иначе я бы не смог дать вам это интервью…

Долгий путь к цели

Недвижимость во Франции чрезвычайно популярна у россиян. Особенно когда речь заходит об объектах формата VIP-апартаментов в определенных округах Парижа, виллах на Лазурном Берегу, пентхаусах в новых кварталах крупных городов, замках и прочих заманчивых предложениях на риэлторском рынке.

Из регионов страны, помимо названной столицы и побережья на юге, популярны восточные и южные провинции, где рост цен на недвижимость в добрые (некризисные) времена выше, чем в прочих местах. Лидеры в этом списке — города Марсель, Ницца, Лион и Страсбург. Однако многие потенциальные покупатели, прекрасно понимая, что они хотят купить и где, плохо представляют себе, каким образом оформляются сделки на риэлторском рынке этой страны. На наши вопросы, связанные с нюансами купли-продажи французской недвижимости, отвечает Ирина Садыкова, глава агентства недвижимости CASA NOBILE.

— Ирина, расскажите, пожалуйста, с чего начинается оформление документов на недвижимость во Франции, при условии, что собственно объект уже выбран, осмотрен и обе стороны, продавец и покупатель, сошлись в цене?

— Существует несколько путей оформления актов купли-продажи недвижимости на территории Франции. Наиболее популярен вариант, когда в качестве основного посредника между покупателем и продавцом фигурирует французское агентство недвижимости. В этом случае первоначальное соглашение сторон будет именоваться Sous-Seing Prive. Вариант номер два — соглашение составляется нотариусом и именуется Compromis de Vente. Кроме того, существуют не столь популярные формы соглашений, именуемые Offre de Vente и Offre d’Achat, при которых продавец обязуется продать конкретный объект недвижимости покупателю. В отличие от Compromis, это обязательство принимает форму обещания не продавать выбранный объект кому-либо еще в течение определенного периода (обычно трех месяцев).

— Что происходит после подписания соглашения?

— После подписания документа покупатель выплачивает депозит, который составляет минимум 10% полной стоимости приобретаемой недвижимости. Эти деньги помещают на специальный банковский счет нотариуса. Там они будут храниться, пока не будет внесена оставшаяся сумма, или до момента аннулирования покупки, если покупатель вдруг передумал.

— На каком этапе сделки выбранный объект перестают предлагать другим покупателям?

— Это происходит сразу же после заключения первоначального соглашения и внесения депозита.

— Каким образом происходит дальнейшее оформление покупки?

— После подписания Compromis или Sous-Seing Prive в течение 6–8 месяцев должен быть произведен осмотр имущества. Цель такого осмотра — выявление всевозможных недостатков, в том числе и с точки зрения экологии. Кроме того, в этот период покупателя просят решить вопрос полного финансирования покупки. На этом этапе все действия производятся исключительно нотариусом. Нотариус во Франции — лицо, представляющее интересы государства. Он не имеет права принимать сторону продавца, равно как и сторону покупателя. Если у покупателя в ходе оформления сделки возникают какие-то вопросы, ответы придется искать в другом месте: французские нотариусы обычно не уполномочены давать процессуальные консультации.

— Допустим, все недостатки выявлены и покупатель, невзирая ни на что, хочет приобрести выбранный объект. Все необходимые деньги он внес на уже упомянутый счет нотариуса. Что происходит дальше?

— В присутствии нотариуса подписывается заключительный контракт (Acte de Vente), и имущество переходит новому владельцу. В день подписания Aсte de Vente покупатель оплачивает государственные взносы и регистрационные налоги, которые составляют примерно 7,5% стоимости покупки, включая ранее согласованную оплату геодезистам, которых всегда привлекают к процессу покупки для межевания участка, уточнения границ и подготовки чертежа объекта для Acte de Vente. Кроме денег, нотариус на этом этапе потребует от покупателя копию свидетельства о рождении, переведенную на французский, а также копию свидетельства о браке.

— Все наслышаны о том, что во Франции довольно запутанное законодательство в области наследования прав на недвижимость…

— Не думаю, что оно более сложное, чем в какой-либо другой европейской стране. Если будущего владельца заботят вопросы передачи собственности по наследству, ему следует иметь в виду некоторые нюансы французского Закона о наследии. Например, владелец не всегда может передать имущество тем, кому он хочет, даже при наличии завещания. Необходимые для этого меры должны быть приняты до завершения сделки.