Один в поле реставратор
Усадьба «Рождествено» вопреки расхожему мнению, не является родовым гнездом Набоковых, а часть коллекции бабочек писателя – не единственное, что достойно внимания в этом уникальном образце архитектуры провинциального ампира. «Рождествено» принадлежало писателю всего год, а до этого владельцем был его дядя, статский советник и золотопромышленник Василий Рукавишников. От родового имения Набокова «Выра» и от усадьбы его любвеобильной бабушки баронессы фон Корф «Батово» не осталось ничего. А в книге «Speak, memory!» (она же «Другие берега») Набоков нарисовал целокупный портрет всех трех имений, поэтому теперь это имя прочно связано с «Рождествено».
Дом воссоздан и продолжает возрождаться буквально из пепла руками архитектора и реставратора Александра Сёмочкина (в народе – Сан Саныча) после пожара 1995 года. Здесь до сих пор еле уловимо пахнет гарью, а если колупнуть штукатурку, обнаружатся обои начала XVIII века... Сама усадьба, по оценке сопредседателя петербургского отделения ВООПИиК Александра Марголиса, для туристов расположена идеально: у хорошей дороги (которые у нас в дефиците) и рядом с музеем «Дом станционного смотрителя». При хорошем раскладе «Рождествено» сможет себя окупать.
Но пока расклад не очень хороший – мизерные бюджетные средства, благотворительные концерты и помощь меценатов-инкогнито. Сан Саныч рассказал, что первые годы дом восстанавливался только за счет средств «друзей» и района. В частности, бывший и не жалуемый прессой вице-губернатор Валерий Малышев созывал со всей округи богатых дачников, устраивал им обеды-беседы, после чего просил помочь усадьбе. Говорят, срабатывало. На сегодня общестроительная реставрация, по словам Александра Сёмочкина, выполнена на 90 %, но остаются вопросы интерьерные, а значит – финансовые. «Звездный сын» Дмитрий Набоков от усадьбы открестился. И с точки зрения чистой этики он прав: сначала отобрали, а теперь денег просят.
Кстати, на «золотую» землю возле «Рождествено», по словам директора усадьбы Ирины Авикайнен, многажды посягали, но местная власть в этом вопросе пока непреклонна.
Царство мерзости
Усадьба «Белогорка» принадлежала дочери Александра Елисеева (внука знаменитого удачливого бизнесмена). Это уникальный каменный дворец в стиле «северный модерн» – ничего похожего нет во всей Ленобласти. И парк рядом тоже уникальный: деревья в нем высаживались кверх тормашками (кроной в землю, корнями в небо) и так росли – можно съездить и убедиться. В XX веке сюда, в Белогорку, изгоняли известного тунеядца Иосифа Бродского копать картошку. В советское время усадьбу поддерживали находящиеся по соседству агроучреждения. В 90-е годы агрономы ушли, и не пришел никто. Сам Александр Марголис однажды гонял из «Белогорки» бомжей, отдирающих историческую фурнитуру кусками. «Без войны, без пожара меньше чем за 10 лет от памятника остались одни стены, - возмущается Марголис, - сегодня это царство мерзости и запустения». «Белогорка» не просто исчезала, а таяла на глазах в живописнейшем месте. «Высокий, как яр, берег Оредежа, даже сквозь мусор видно», - уверяет Александр Марголис. В начале века Набоков, сверяясь с купленным на каком-то базаре словарем Даля (чтобы не забыть живой великорусский), мучительно подбирая родные слова, тосковал по Оредежу так: «я там, далеко, на реке илистой, тинистой, с именем милым, с именем, что камышовая тишь...». Александр Марголис, живописуя эти места, не старался попадать в рифму: «Первый раз на берегу Оредежа я просидел целый час, разинув рот от умопомрачительной красоты».
Полтора месяца назад перед красотой «Белогорки» пал инвестор, осталось молиться, чтобы он не разорился. Представители ООО «Дом отдыха Белогорка» обнадеживают: быстрой отдачи от проекта не ждут.
«Отдайте все верующим»
Дружноселье некогда было образцовым немецким поселением – везде царил полнейший Ordnung. В центре этого порядка жили две инспектрисы Института благородных девиц. Усадьбу у них выкупил фельдмаршал Петр Витгенштейн, перестроил ее и подарил сыну Левушке на свадьбу. Через пять лет Левушка похоронил супругу, польскую красавицу Стефанию Радзивилл под специально возведенным по этому поводу костелом работы Александра Брюллова (брата живописца Карла). Сам Левушка остался с двумя детьми и загубленной карьерой – был замешан в делах декабристов, но ссылки избежал за заслуги отца.
С тех пор под каплицу положили еще 14 Витгенштейнов, которые находятся там до сих пор, так как само устройство склепа затрудняет его разграбление. Больше ничего нет – только стены и склеп. «Говорят, плиты c памятными надписями видели в мясных магазинах города – на них рубили туши», - рассказывает Сан Саныч. По соседству с каплицей сейчас находится туберкулезный санаторий и остатки каких-то построек с надписью на одной из них: «Сволочи, отдайте все верующим».
В советские годы в усадьбе с комфортом расположился Дом отдыха Обкома ВКПб. Она этого не вынесла и не сохранилась. У часовни же есть небольшая надежда с благословения епархии быть все-таки отданной в руки тем самым недипломатичным верующим.
Один из политических трендов сегодня – патриотизм, а между тем Петр Витгенштейн был великим полководцем...
Рай имени Кащенко
Давным-давно земли усадьбы «Сиворицы» перешли от первого адмирала российского флота Апраксина к Никите Алтуфьеву – первому же простому человеку, получившему личное дворянство. От Алуфьева пошел род Демидовых, на котором держалась наша оружейная и горная промышленность. Большая часть кроны генеалогического дерева этой фамилии сейчас находится за пределами России, и там представляет свой культурный слой из генералов, профессоров и пр. Усадьбу «Сиворицы» выстроил не просто архитектор, а усадебных дел мастер Иван Старов, выстроил по всем правилам – с учетом солнечного света, расположения воды и высоты зданий.
В 1915 году Демидовы в России перевелись, а «Сиворицы» в течение нескольких лет меняли хозяев. В это время наука психиатрия от старых и страшных методов лечения переходит к новым, более гуманным. «Молодому психиатру Петру Кащенко дают миллион золотом и усадьбу впридачу для создания образцово-показательной психиатрической больницы по новому методу», - рассказывает главный врач больницы им. Кащенко Олег Лиманкин. Результат этого эксперимента можно оценить собственными глазами в любой день: парк, где бродят настоящие живые коровы, открыт для посещений, корпуса отреставрированы и напоминают коттеджи, к воссозданию готовится единственный в стране театр-церковь. Пациенты обеспечены всем необходимым и даже больше. Назвать это больницей язык не повернется. Это 350 гектар красоты, с которых веет космическим покоем, и 24 корпуса исключительной заботы о душевнобольных.
Только в России такое возможно – чтобы одним из лучших примеров сохранения усадебной культуры являлась психиатрическая больница.
«Все губят тендеры, - заявил Александр Сёмочкин, - выигрывает тот, кто заплатит за реставрацию меньше, а это значит дешевые материалы и гастарбайтеры-неумехи». Но деньги на реставрацию – мелочь по сравнению с тем, сколько требуется на инженерию, сантехнику, пожарную безопасность усадеб: десятки миллионов.
Между тем время идет, на фоне руин и помоек растут отнюдь не созидателями наши дети. «Бог с ними, с дворянами, - сокрушается реставратор, - речь идет о каждом конкретном ребенке, о будущем наших детей».
Усадьбы – некогда массовое явление, квинтэссенция аристократизма и сочного дворянского быта, исчезают на глазах. Несмотря на это, в целом эксперты говорят о неком смутном оптимизме в этой сфере. Робкие надежды связаны с тем, что власть медленно, пока почти незаметно, начинает что-то предпринимать. Александр Семочкин сказал: «Еще недавно я бы не стал делать таких заявлений, но сейчас мне кажется, что мы впервые столкнулись с неглупым правительством». И если правительство не подведет, а вечно занятые взрослые начнут вывозить в усадьбы своих детей хоть изредка, областная Атлантида, возможно, не утонет в веках.
