— Лев Яковлевич, к чему, на ваш взгляд, приведет расширение границ плотной многоэтажной жилой застройки?
— Граница коттеджных поселков и дач отодвинется к востоку и к северу от города. В общем, это история всех городов: места отдыха мигрируют. В конце ХIX века дачной местностью были Аптекарский остров, Шувалово, Озерки, Парголово. Сегодня все, что ближе Сестрорецка, перестало быть престижным. Печальная картина: нависающие над коттеджами безликие высотки. Химки вокруг Питера.
Нельзя городу так разрастаться. Сейчас застраивается Кудрово, затем — Разметелево и Колтуши, — а следом Шлиссельбург? Это неудобно ни для жителей областных поселений, ни для петербуржцев. В этих новых районах, по большому счету, сейчас можно жить, если ты молодожен, очень любишь жену и готов на многое, чтобы уединиться с ней вдали от родителей.
— Но за городом много демократичных по цене предложений.
— Судя по Лахте, где молодежь по ипотеке купила много малогабаритных квартир, в такие районы вслед за спросом быстро приходят торговля, общепит, развлечения, там есть где провести время. Но для low middle class важно наличие станции метро, а за КАД только «Девяткино». Есть, конечно, пустые места, где возможно формирование таких уютных и удобных районов. Однако европейские предместья у нас уже не сложились, нет экологической культуры по отношению к пригороду. Власти не думают о создании place of interest, общественных пространств, каких-то мест, где было бы прелестно и радостно. Чем, к слову, озаботились в Москве: Капков с парком «Зарядье», некоторые собянинские идеи по обустройству парков отдыха — вполне прогрессивны. В Петербурге подобного не видно.
Хорошо жить на озере Медное или Большое Симагинское, но там ведь ничего нет — только сосед Иван Иваныч, с которым сегодня могут быть хорошие отношения, а завтра плохие. Что-то есть — и поэтому там модно: в гораздо менее экологически благополучных Комарове, Репино, Солнечном.
Наросший культурный слой, местная память о том, какие замечательные люди здесь жили. И если я тоже здесь живу, значит, и я тоже немножко замечательный. Обитателям Сясьстроя в этом плане сложнее. Раньше матч первенства области по футболу был важным событием: в Выборге заранее знали, что их команда в выходной играет с Гатчиной. Это своя субкультура, своя гордость за малую родину. Это важно.
Для меня идеальное место за городом — Вырица. Из Вырицы происходят все участники группы НОМ. В Вырице активнейшая религиозная жизнь: и в православной общине, и у «чуриковцев», которые почти как православные, только абсолютные трезвенники. В Вырице есть памятники архитектуры. Местный олигарх Сергей Васильев (все помнят историю со стрельбой по его роллс-ройсу) выстроил на берегу Оредежа уменьшенный Царскосельский дворец. Вырицкие друг друга знают, и в этом есть определенная теплота, явственно ощущаемая в отношениях людей, которые много лет живут в одном поселке.
Я много жил в американской сабурбии, в штате Мэн и в Коннектикуте. Жители загородного комьюнити не возят детей в школу в большой город. У них в поселке обязательно есть церковь и хотя бы маленький музейчик. И невероятное количество спортивных объектов.
Что такое новый коттеджный поселок в Ленобласти? Мне, как школьному учителю, понятно, что проблема школ — самая острая для загородных поселений. Удивляюсь, почему этого не видят девелоперы-застройщики. Все начальники и скоробогачи, живущие в Курортном районе, возят своих детей в начальную школу 56-й гимназии на Крестовском острове. Она ближайшая и вроде бы престижная. Если бы в поселке построили «аутлет» 239-й школы, или «тридцатки», или моей 610-й, это была бы уже совершенно другая история. Дети не проводили бы часы в пробках, а дышали бы на переменах сосновым воздухом.
— Проблему девелоперы понимают и говорят о ней.
— Что толку говорить, надо строить! Может быть, не на один поселок, а на несколько — школьный автобус соберет учеников. Надо договариваться с администрацией, подключать строительное лобби. По закону, государство обязано частным школам выделять столько же денег, сколько государственным.
— Как водится, в бюджете денег для всех нет. Проблему решил бы налог на недвижимость, если бы сбор оставался в распоряжении муниципалов. Пока его не ввели.
— Есть два варианта: высокий налог и школа за счет родителей. Если богатые домовладельцы платят низкий налог на недвижимость, то должны сами себе строить школу. Но они же не строят, демонстрируя свою психологию гопников: они хотят, чтобы их дети стояли в пробках, а затем поступали в английскую частную школу. Из этого ничего хорошего не выйдет. Американцы учат своих детей в Америке, англичане — в Англии. И только арабские шейхи и владельцы дорогих коттеджей на Карельском перешейке отправляют детей в Англию. Дети там останутся и будут стесняться родителей. Так уже было, смотрите «Крестного отца».
Сын моего приятеля владеет санаторием на Большом Симагинском озере. Он построил церковь, очистил озеро. Такие люди стараются не для потомков — для своих детей и жен. Они понимают, что их дети будут жить не в рафинированном гетто и им придется соприкасаться с другими социальными слоями. Американская и английская школы построены на идее ранней социализации, на общежитии с афганцами, иракцами, индийцами. Лучше отдавать детей туда, где учатся и дети автомехаников, — тогда они социализуются раньше, с помощью хороших учителей. Жизнь ведь сложная штука. Надо привыкать. Я думаю, бизнес способен самостоятельно решить проблему школ. Частная школа может принимать какую-то часть учеников бесплатно, но по конкурсу. И дети из обеспеченных семей попадут в просвещенную и конкурентную среду. Я бы сделал так в Сестрорецке; мне известно, что жители Александровской собираются построить такую школу с помощью местной администрации. Необходима гостиница для учителей — для проживания два — четыре дня в неделю. И тогда можно будет приглашать лучших педагогов Петербурга, это не так дорого.
— Вы говорили, что под Петербургом есть уголки, привлекательные для создания комфортных предместий.
— Не хотел их выдавать… Очень хорошие места, насиженные, красивые: Вырица и Сиверская — настоящее среднерусское Подмосковье, живописная река Оредеж с красными обрывами.
Бесподобные места есть на востоке области, например, Старая Ладога. Если бы трасса «Кола» не была так разбита в районе садоводств Синявина, народ бы туда поехал. Замечательный город Шлиссельбург, но ему пока фатально не везет с начальством: там такая разруха, что кажется, приехал в Ирак или Афганистан.
Весьма перспективна западная оконечность Котлина. Это единственное место, где в заливе у Петербурга чистая вода — по ту сторону дамбы. Там есть культурное пространство, и если бы не некрасивые типовые здания, вполне можно было бы сформировать гуманную и симпатичную среду. Кронштадт занимает треть или четверть острова, там можно реанимировать парки и создать вообще что-то невероятное.
Наши власти и бизнес не понимают, что вложения в культуру, например в реставрацию Шлиссельбургской крепости, — это инвестиции в недвижимость.
Кому-то кажется, что тратить деньги на архитектурные памятники значит проявлять благородство, тогда как это то, что Чернышевский назвал разумным эгоизмом. То, что Гутцайт сделал в Пушкине и Павловске, — и есть разумный эгоизм. Теперь все знают, кто такой Гутцайт и что президент к нему ездит. Это надо было придумать, приложить творческие усилия — из ничего сделать Мандроги. Он рассказывал, как придумал эту деревню, лежа на диване, и это производит впечатление: ее не было — и она есть.
