«Шагом в сторону от шаблона» называет Вячеслав Иванович «Сад Звуков», где установлены динамики и можно, например, почувствовать себя путешественником, уносящимся в даль под звук вагонных колес. А еще есть «Сад Тумана»: нажав кнопу, можно погрузиться в таинственное облако мельчайших капелек воды по колено, по грудь или даже с головой. Тому, что такой сад придумал величайший артист эпохи, никто не удивляется, скорее, все были бы поражены, если бы этого не случилось…
Великий артист, он же великий путешественник рассказал о своих ближайших творческих планах и совсем чуть-чуть о своих привычках.
— Вячеслав Иванович, ваше искусство высоко ценят во всем мире. И огромный список наград («Золотой нос» от испанцев, премия Лоуренса Оливье от англичан, «Триумф» и множество других), и, главное, феерический успех у публики это красноречиво подтверждают. Вы счастливы?
— Я счастливый человек по сути. И я знаю, зачем люди ко мне должны приходить: взять у меня секрет счастья.
— Вам довелось объездить весь свет. Это много поменяло в вашей картине мира?
— Когда я стал много гастролировать, сильнее полюбил визуальные образы, отдавая им предпочтение перед актерским, игровым, началом. Все больше ухожу к живописности, потому что считаю: XXI век переходит к визуальному способу общения. Литературный язык все меньше отвечает задачам современной коммуникации. В бесконечности визуального образа все время обнаруживаются новые качества
— В городе много говорят о вашем новом спектакле «Чу». Как родился замысел?
— Это продолжение спектакля, поставленного 30 лет назад. Первый спектакль клоунады в России был сделан в 1982 году и назывался «Чурдаки». «Чу» — его продолжение, с теми же персонажами, но прожившими три десятилетия. У них поменялось отношение к миру. На берегу реки Чу — реки времени продолжается старая история этих клоунов, выброшенных из жизни. Они остались среди ненужных вещей на чердаке, река жизни вынесла их к берегам новых событий, но, вопреки обстоятельствам, они счастливы. В спектакле я разговариваю или с небом, или с ангелами. У меня там с добрым, теплым ангелом развиваются взаимоотношения… Я не могу открывать, что и как. Скажу одно: для меня это более глубоко и осознанно, чем было раньше. Тогда я шел интуитивно, из меня перло — и это все я выбросил, а то, что за это время прожил, пытаюсь языком клоунады высказать посредством спектакля.
— Помимо спектаклей вам придется теперь заниматься еще и цирком на Фонтанке?
— В цирке грядет реконструкция. Нашлись деньги на капитальный ремонт. Стали смотреть планы, которые были сделаны несколько лет назад, и обнаружили, что нет таких разделов, как «Дизайн», «Новые технологии»… То есть не запланированы целые серии работ, которые нужны для появления нового цирка в городе. Для того чтобы это было здание такого же класса, как современные цирки по всему миру, требуется очень много всего. Мы нашли дизайнера, сделали наброски. С новыми технологиями очень сложно: нельзя врываться в землю, нельзя поднимать крышу, между тем цирку нужны 150 точек подвески, а было всего пять точек. Но будем надеяться, что мы получим не просто заново покрашенный цирк, — у меня есть надежда, что мы сможем его изменить так, чтобы там ставить современные спектакли и одновременно восстановить старинную культуру. Ведь когда-то в цирке на Фонтанке были потрясающей красоты сумасшедше-огромные люстры! Может, и их сможем восстановить.
— Многие сегодня считают несовременными цирковые программы с животными…
— Это непростой вопрос. Нельзя просто так сказать «мы за» или «мы против». Сейчас в цирке на Фонтанке два направления развития репертуара: традиционный цирк и новые программы, — с тем чтобы зрители, которые любят цирк с животными, и те, кто против этого, имели возможность посмотреть, что им нравится, и проголосовать рублем. Кроме того, в Общественной палате разрабатывается законопроект «Об ответственном содержании животных», который должен наконец решить проблему пребывания зверей в неволе.
— А что касается шапито?
— Шапито, которое я несколько лет назад привозил на пляж Петропавловской крепости, — большое шапито-«тысячник». То, что мы сейчас строим, — зимнее шапито, в нем примерно 500 мест и есть разные возможности: арена, сцена, сцена-арена, бальный зал и т. д. Это попытка построить дом для всех тех искусств, которые могли бы помочь цирку стать другим. То есть это шапито-лаборатория, где другие виды искусства в сочетании с искусством цирка, дают ему возможность развиваться. В результате мы одно пространство меняем по-разному, в зависимости от того, что показываем: современный танец, визуальный театр, новый цирк или детский театр. Для меня это лаборатория на то время, пока закрыт на реконструкцию Цирк на Фонтанке — примерно на 1,5 года.
— Страдаете от бюрократии?
— Все довольно сложно. Потратив столько сил, сколько я за эти месяцы, можно было построить целый город. Мы работаем без отпусков, без выходных, по 20 часов в сутки…
— Но все эти трудности не мешают вам быть влюбленным в клоунаду так же, как и тридцать лет назад?
— Когда-то я распознал клоунаду в себе. Это глубокое, великое искусство, которое часто упрощают, к сожалению. Я пытаюсь расширить ее пространство, перейти на тонкие планы восприятия. В этом успех моего сотрудничества с Михаилом Шемякиным, великим метафизиком, автором впечатляющих фантасмагорий. У нас с ним все получилось замечательно. Он проводил свою выставку в Мраморном дворце, и мы помогали создавать персонажей его картин. Сделали вместе уличный перформанс, в дальнейшем планируем работать с ним в Москве на его выставках.
— У вас есть библиотека? Что в ней самое ценное?
— У меня шикарная библиотека, много альбомов по искусству. Люблю средневековую живопись, искусство Раннего Возрождения, Брейгеля, Босха, Фриду Кало, символистов, сюрреалистов, наивное искусство…
— Расскажите про ваш французский сад — о нем уже слагают легенды!
— Это пространство, в котором я исследую искусство, жизнь человеческую и Природу как великую силу. Я стараюсь слиться с Природой в творчестве и стараюсь, чтобы окружающая меня растительность подчинялась закону фантазии. Новые идеи рождают новые настроения и новый сад, конечно же. Я увлечен своим черным садом — по всему миру выискиваем черные растения: черные тюльпаны, черные ирисы.
— Не мрачновато получается?
— Черное — всего лишь таинственная сторона жизни.
— «Сад Тумана», должно быть, тоже добавляет таинственности?
— Здесь мы шагнули в ту сторону, куда еще никто не ходил; звуки, туман — все это делает сад особым пространством. Он перестает быть просто местом для отдыха, превращается в пространство для творчества.
— Вы очень много работаете. А что для вас отдых?
— Я считаю искусством простые вещи: рыбалку, пикники, чтение книг… Люблю танцевать и петь с друзьями. И, кстати, выпить вина или сходить в баню — это тоже искусство.
— Не опасаетесь мирового финансового кризиса?
— Кризис меня не интересует совершенно. Приглашу друзей, сяду вместе с ними в кибитку, в саду посажу себе две капусты — что мне еще надо? Кризис имеют только те, кому нужно что-то сверхобычное…
