— Давид Семенович, 30 апреля в Петербурге прошел Международный день джаза. Почему для его празднования была выбрана Северная столица, а не Москва?
— Когда ЮНЕСКО приняла решение сделать столицей джаза в 2018 году Санкт-Петербург, я был страшно удивлен: почему не Москву? Но люди в ЮНЕСКО пока еще неподкупные, не такие, как в Нобелевском комитете. Они стали изучать историю: как связаны джаз и Петербург? И выяснилось: первый джазовый концерт в России состоялся не в Москве, а в Петербурге, в 1927 году. В советское время, когда джаз был запрещен, несмотря ни на что, появилась моя Филармония джазовой музыки. И так далее. В ЮНЕСКО провели большую работу, проанализировали исторические события, и 29 лет существования в Петербурге джазовой филармонии стали последней каплей при принятии решения о проведении Международного дня джаза именно здесь.
Наш город — город классики, город глубинного подхода к искусству. И эта тенденция сохраняется, хотя есть и новаторы. Люди в большинстве своем тянутся к классике. И у нас очень высокая репутация в мире джаза — все хотят у нас выступить: и музыканты из Америки, и звезды джаза из Австралии. ЮНЕСКО это оценила.
— Как прошел День джаза? Вы играли на сцене?
— Праздник продолжался три дня, одним из центров была наша Филармония. Здесь проходили круглые столы, дискуссии, джем-сейшены, мастер-классы. Итогом стал концерт на Новой сцене Мариинского театра, где выступали все звезды мирового джаза, и я в их числе. Музыкантов — а приехали лучшие джазовые исполнители со всего мира — было много, и каждый выступал не больше семи минут.
Конечно же, я хотел играть в своем городе на концерте, посвященном Дню джаза. И я выступил с очень большим успехом. Самый мощный американский журнал о джазе DownBeat отметил мое выступление — автор статьи написал, что я сыграл «восхитительное соло». Такого эпитета больше никому не досталось.
— На чем вы играли?
— На скрипке, всего полторы минуты. Выступление было вместе с лучшей джазовой певицей в мире — Даяной Ривз.
— Для вас норма — играть восхитительно или вдохновила Даяна?
— Это норма. Я в профессиональном джазе 57 лет, объездил весь мир и играл со всеми выдающимися джазовыми музыкантами, кроме разве что Армстронга: в 1972 году он уже умер, а я только начинал играть. И всегда можно выступить на своем уровне, а можно сыграть так, что весь зал скажет: «Ух, как здорово!»
— Правительство Петербурга помогает в развитии джаза?
— В адрес Комитета по культуре в Санкт-Петербурге у меня только слова благодарности. Он помогает нам во всем, ведь мы не джаз-клуб, а занимаемся пропагандой джаза, это разные вещи. Конечно, хотелось бы увеличить финансирование от Министерства культуры. Даже на проведение Дня джаза деньги были найдены с большим трудом. Мне бесконечно жаль Игоря Бутмана, который вертелся как угорь на сковородке, будучи куратором этого мероприятия. И он еще не знает, где возьмет деньги, чтобы отдать все, что назанимал, когда надо было расплатиться с участниками праздника. Власти должны были помочь.
Нам нужно больше площадок, больше концертов, нужно идти в народ, и концерты должны быть бесплатными. Люди должны познать, что за искусство джаз.
— А как обстоят дела со спонсорами?
— Я год назад обращался к главе Газпрома, Алексею Миллеру. Пробивался к нему полгода разными хитрыми путями. Он меня принял. Прием длился два часа, полтора часа мы говорили о футболе. Я не сумасшедший болельщик, но с детства в курсе. Потом я попросил всего лишь 20 миллионов рублей, чтобы сделать более широким фестиваль «Свинг белой ночи» — единственный в мире, на который хотят приехать и выступить многие выдающиеся музыканты, но у нас не хватает денег. На что Миллер мне сказал: «А Валерий Абисалович (Гергиев) немного другими цифрами оперировал». Но Мариинский театр — это совершенно иное. Наша филармония маленькая по сравнению с Мариинкой, я продумал все цифры и готов ответить за каждый рубль. Миллер поинтересовался, можно ли сделать Санкт-Петербург столицей джаза. Можно, конечно, но нужно финансирование. И еще был вопрос: «Как вы думаете, можно сделать улицу Рубинштейна джазовой, как в Новом Орлеане?» Я ответил: «Конечно, можно. Но надо финансировать всех владельцев кафе и ресторанов, чтобы они устраивали у себя именно джазовые вечера. Если владелец ресторана джаз не любит, то его не заставишь приглашать джазовых музыкантов. Нужны деньги».
Но в итоге я не получил ничего, то есть русскую комбинацию... Зато за миллионы долларов купили футболистов, с которыми теперь не знают что делать.
— Вы ведь дружны с Алексеем Кудриным. Может быть, в новой должности председателя Счетной палаты он как-то вам поможет?
— Мы с ним действительно дружны — он большой поклонник джаза, и он барабанщик. Я с ним играл неоднократно. Как-то меня с моим ансамблем пригласили в «Нефтегазовый клуб» в Москве, недалеко от Гостиного двора. Концерт все не начинали, организатор сказал: «Надо подождать, должен министр финансов приехать». Я тогда не был с ним знаком, только по телевидению видел. Мы подождали, потом сыграли первое отделение. И ведущий концерта в перерыве мне говорит: «А что, если Кудрин сыграет на барабане? Он любит джаз». Я подумал: министр финансов будет играть у меня в ансамбле на барабанах — это же какие перспективы! Сразу возник вопрос о спонсорстве. Кудрин пришел, снял пиджак, мы дали ему палочки — и заиграл! И потом мы еще несколько раз играли. Он действительно любит джаз. Других таких в правительстве я не знаю.
— Давид Семенович, у вас ведь есть загородный дом. Расскажите, нравится вам деревенский образ жизни?
— Я очень люблю природу. У меня замечательный домик — небольшая избушка в садоводстве, в 30 км от Петербурга. Час езды от ворот до ворот. И с баней! Я очень люблю деревенскую баню, каждую неделю в ней парюсь. И всегда сам заготавливаю веники. Веников никто не вяжет, а Голощекин это делает. И я всем говорю, что у меня хобби такое. Веники вяжу после Троицы, когда листья березы уже размером с пятак. Выходит где-то 50–60 веников, которые за год все использую.
Провести за городом день-два — огромное удовольствие. У меня там есть несколько цветочков, кусты какие-то, я даже не вырубал там ничего — как росли деревья, так и растут. Люблю послушать пенье птиц, посмотреть на небо, побыть в тишине.
Но все же я городской человек, жить в деревне не стал бы... Разве что в глубокой старости.
Я музыкант, а музыканты не выходят на пенсию. Пока смогу сидеть на стуле и держать в руках скрипку, буду играть, как Стефан Граппелли, мой знаменитый коллега-скрипач, игравший до последнего дня. Я не представляю жизни без музыки и без выступлений. Привык играть с ансамблем, чувствовать публику... Если перестану — наверное, сразу умру.
