В самом деле, если речь идет о росписи на большой гладкой поверхности, принцип восстановления меняется кардинально: красочный слой приходится снимать полностью, после чего создавать с нуля. На старинном золочении, к примеру, невозможно восстановить небольшой фрагмент — фронтально новодел, быть может, и не бросится в глаза, но в определенном ракурсе — всенепременно. Причина — освещение; дневное, электрическое, оно по-разному высвечивает старое и новое.
Реставратор с двадцатилетним стажем Жанна Максименко по долгу службы и по велению души занимается как воссозданием исторических интерьеров, так и восстановлением фрагментов и «остатков былой роскоши», той самой, что формировала некогда парадный облик Северной столицы. Сегодняшняя «роскошь» заключается в чудом сохранившейся потолочной лепнине, в уцелевших вопреки целому ряду обстоятельств изразцовых печах, в случайно оставшейся в живых бронзовой оконной фурнитуре. Последнюю приходится спасать от нескольких варварски нанесенных слоев краски и покрывать лаком, чтобы бронза не темнела; часто приходится прибегать и к легкому патинированию, чтобы помочь благородному сплаву с годами прийти в то состояние, в котором он пребывал в XIX веке.
В поле зрения реставраторов иногда попадают и остатки метлахской расписной керамики, орнамент которой расстилался под ногами обитателей иной петербургской квартиры сто с лишним лет назад. Сегодня колористику знаменитой кафельной плитки успешно повторяют с помощью новых технических средств.
Фрагменты наборного паркета — особая тема в деятельности Жанны Максименко, ведь работа с деревом — это и основная специализация, и излюбленное хобби. Интарсия и маркетри на полах, в мебели и куда более мелких предметах декоративно-прикладного искусства, резные двери с остатками золочения, закрашенные столь модной в 70–80-е годы прошлого века пентафталиевой краской, представляют для нее огромный профессиональный интерес.
Работает Жанна в основном по рекомендациям архитекторов. Естественно, в интерьерах, которые подвергаются реставрации, где соединяется старое и новое. Опыт позволяет дать совет, например где-то лучше сохранить розетку, а не делать подвесные потолки. Ведь сегодняшние технические возможности позволяют даже аппаратуру встроить и при этом оставить на виду оригинальную отделку, которая и впредь будет служить украшением интерьера. Аргумент, убеждающий в большинстве случаев, сводится к тому, как здорово жить и любоваться каждый день на то старинное, настоящее, аутентичное, что благодаря здравому смыслу удалось сохранить. Жанна отмечает, что сегодняшний заказчик все больше прислушивается к мнению специалиста, советуется с ним, понимает и принимает доводы здравого смысла. При этом довольно часто хочет не услышать, а именно увидеть, как будет выглядеть отреставрированный за его деньги тот или иной фрагмент, предмет, поверхность и т. д. В конце концов, это нормально, ведь представления о легкости или глубине той же патины у мастера и заказчика вполне могут быть разными.
Великий и прекрасный XIX-й
Реставратору, работающему в историческом интерьере, довольно часто приходится искать компромисс между заказчиком и ГИОП, которая требует полного соответствия эпохе, стилю, колористике. У заказчика же, как правило, собственное мнение и виды на то или иное помещение, которые могут сильно отличаться от традиций, принятых два века назад. Скажем, по документам, в XIX веке в гостиной штофные обои были ярко-пурпурные; новый же владелец предпочитает светло-розовые оттенки. Компромисс, как правило, заключается в том, что цветного изображения не сохранилось, а имеющееся описание можно трактовать по-разному. Достаточно и того, что принципиально сохранен материал — в данном случае штоф. Или, например, плафон на потолке, с которым пришлось столкнуться Жанне в одной из своих работ. Необычность потолочной картины заключалась в том, что холст не крепился в подрамник, а затем на поверхность, как это делали обычно, а был наклеен прямо на штукатурку.
Жанна Максименко: «Да, тогда действительно пришлось снимать холст со штукатурного слоя, реставрировать как масляное живописное полотно и вновь наклеивать. Раньше подобные плафоны мне доводилось видеть разве что в Екатерининском дворце в Царском Селе. Наклеивали холст смесью столярного и осетрового клеев. Нам пришлось повторить старинную рецептуру; мы сами варили клей, правда добавляли в него антисептики, чтобы обезопасить холст от плесени и прочих микроорганизмов».
Девятнадцатый век, надо сказать, не скупился на различные декоративные техники и всевозможные имитации. Особенно под конец. Свидетельства виртуозности мастеров 70–90-х годов XIX века в той или иной степени и сегодня сохранились в иных петербургских интерьерах.
Вспоминая то, с чем довелось сталкиваться в работе над интерьерами, Жанна, в частности, упомянула популярную тогда роспись по штукатурке, которая имитировала дерево, мрамор или камень. Не менее актуальной в то время была и роспись по гипсу. Так, в последней трети века в особняках с высокими потолками часто прибегали к облицовке стен метра на три с половиной в высоту дубовыми резными панелями, выше использовали гипс, расписанный под то же дерево или, скажем, камень. Подобный прием позволял существенно сократить затраты владельца на декорирование интерьера. Кроме того, в моде оставалось золочение по гипсу. Такие фрагменты специалистам нередко приходится сегодня реставрировать. Видимо, парадному Петербургу и в конце XIX века было трудно расстаться с барочными отголосками.
Традиционным видом интерьерного искусства были витражи, выполненные по эскизам художников-академистов. Как ни странно, но такой хрупкий вид отделки, как стекло, пусть даже и в свинцовой оплетке, до сих пор чудом уцелел в некоторых старинных квартирах. Так что сегодняшние реставраторы хотя и редко, но все же имеют шанс принять участие в воссоздании того или иного шедевра — когда по оставшимся фрагментам, но чаще, к сожалению, по архивным документам и описаниям.
Живопись на холсте в качестве потолочного плафона, фрагменты масляной живописи в виде вставок в дубовые камины, орнаментальная роспись с золочением, нередкая в состоятельных домах XIX века в откосах окон, дверных порталах, в оформлении каминов, — все это и сегодня можно увидеть в бывших особняках знати.
Да, встречались интерьеры во времена былые! Резьбу по дереву, например, сопровождали вставки изразцов, и все это служило всего лишь приличной отделкой, достойной обстановки кухни или столовой. Искусство инкрустации — уже более высокий класс. Например, когда бронзовые ручки сочетаются с цветным стеклом или камнем. Такие художества восстанавливают сегодня по картинкам, как правило, эпохи модерна. Технологически стекло вклеивается в бронзу, в которой заранее оставляется отверстие. Отлепить и отлить бронзу с «гнездом» — полдела, нужно еще, чтобы стекло было по размеру. В общем, ювелирная точность да и только: даже при сегодняшнем уровне компьютерных технологий, «в ноль» подогнать практически невозможно; а тогда по наитию делали!
Что уж говорить о чугунном или бронзовом литье — оно считалось делом вполне обычным. Жанна рассказывает, что до сего дня сохранилось, к примеру, немало старых замков, которые специалисты любовно перебирают, очищают, смазывают, потом подбирают к ним ключики. Реставрируют и бронзовую мебельную и дверную фурнитуру; литье восстанавливают по аналогам XIX века; кстати, для такой реставрации задействуется целый коллектив специалистов, в том числе лепщики, слесари, литейщики, которые совместными усилиями создают красивые мелкие вещи с большим утилитарным смыслом.
На одном из объектов Жанне довелось столкнуться с покрытыми гипсом элементами в технике папье-маше.
Жанна М.: «Так, к примеру, в виде декоративных изображений женских головок — маскарон — могли быть оформлены вентиляционные выходы. Подобное новшество для XIX столетия позволяли себе лишь очень состоятельные и сугубо «продвинутые». Обычно в танцевальном зале частного особняка в потолке делалось углубление в форме круга или эллипса, и таким образом решались две задачи: техническая — обеспечивался приток свежего воздуха в помещение, где собиралось много людей, — и декоративная».
В конце XIX века, на волне очередного увлечения экзотикой, в Петербурге получили распространение различные техники, пришедшие с востока. В частности, декоративная роспись по гипсу, имитирующая так называемую технику ганч. В оригинальном исполнении на Востоке использовался специальный гипс с добавлением мелкого песка и глинистыми включениями, который отличается от привычного для нас гипса техническими свойствами: при застывании он становится намного мягче, так что его можно резать стеками или другим инструментом. Наносился такой гипс способом «оплескивания», хорошо «цеплялся» на поверхности, расписывался природными красками. У нас создание схожего внешнего эффекта достигалось иными современными на тот момент техническими средствами. Ганч, например, имитировали, создавая модель из пластилина, делая форму и гипсовые отливки, которые затем крепили на поверхность и расписывали — поскольку гипс пропитывается масляной олифой, то чаще всего маслом.
Еще одной «фишкой» интерьера конца девятнадцатого были штофные обои. Тогда их везли в Россию из Франции и Италии. Их и сегодня везут оттуда же.
Жанна М.: «Во Франции есть специальные машины, которые по маленькому сохранившемуся фрагменту старых штофных обоев воссоздают ткань — используя такие же нити, тот же цвет. Это безумно дорогая технология. Что такое штоф? Это рулонная ткань, плотнее обычной, в составе которой присутствуют синтетические волокна, облегчающие уход за ней. Штофные обои всегда делались под заказ, поэтому с уникальным рисунком. От гобелена они отличаются, тем, что это не художественное, а все-таки производственное исполнение, однако поставленное не на поток, а считавшееся дорогим удовольствием для избранных.
Сегодня в Италии и Франции создают ткани, имитирующие штоф: с тыльной стороны они имеют подкладку, которая в старинном интерьере помогает нивелировать кривизну стен. Сейчас производство штофных обоев серийное, но малыми партиями; в принципе необходимый дизайн подобрать несложно — по рисунку, по гамме, по технике».
Будничная работа
Сегодня в моде антиквариат. Дизайн в стиле фьюжн бьет все рекорды: публика образованная и имеющая средства выбирает тандем высокого функционализма и эффектной старины, делающей интерьер особенно изысканным. Предметы мебели, рамы, ДПИ, текстиль — каждый элемент самоценен, вкупе они эклектичны; наконец отпала надобность сочетать стилистику и цвет, страну происхождения и эпоху.
Профессия реставратора востребована сверх всякой меры. Работы специалистам невпроворот. Реставрируют, в частности, предметы из Италии: мебель и рамы, резное и золоченое, серебряное и расписное, в технике папье-маше и из стекла, тканевое и из кожи, действительно старое и даже новое, пострадавшее при перевозке. Не менее популярно соседнее направление — Франция, тем более что предметы, атрибутированные позднее 1830 года, можно вывозить без пошлины. Неслучайно в моде тамошние люстры и прочие осветительные приборы, выполненные в бронзе со стеклом, декорированные разными материалами, с гальванической или сусальной позолотой, эмалью и т. п.
Жанна М.: «Кстати, на волне подобного увлечения Францией возрождаются и истинно французские техники декорирования. Например, игломизе — изобретенный французами еще в XVIII веке способ нанесения золотой наводки на стекло или зеркало. Тонкий изысканный рисунок благодаря отражению и повторению создает удивительный декоративный эффект. Используется техника для декорирования дверных порталов, каминных зеркал. Стоит дорого, известна узкому кругу «избранных», у нас редко, но встречается».
Жанна признается, что сегодня актуально создание новодела по антикварным образцам. Если речь идет о настоящей старине, реставрация может включать полный комплекс, а может ограничиваться лишь консервацией предмета, фрагмента, поверхности. Допустим, если сохранность менее пятидесяти процентов, впору задуматься, восстанавливать ли половину. Не лучше ли оставить как есть? Разумнее в материальном плане и эффектней с точки зрения эстетики. Неслучайно ведь коллекционеры — истинные ценители старины — плохо сохранившийся предмет не подвергают утомительным процедурам реставрации, заботясь больше о том, чтобы подобрать к нему беспроигрышный фон — обычно это чистая и ровная поверхность — и оптимальное окружение.
Слово экспертам
Жанна Максименко Реставратор, художник, декоратор
О кончила Ленинградское художественное училище им. В. А. Серова (ныне училище им. Н. К. Рериха). Обучалась в Академии художеств им. И. Е. Репина и СПбГАСУ по программе «Реставрация и реконструкция архитектурного наследия». С 1991 года реставратор деревянной и полихромной скульптуры в ГРМ. Параллельно занимается реставрацией живописи и декоративных покрытий на любых поверхностях в исторических интерьерах, разрабатывая методику и подбирая материалы. В багаже множество выполненных работ — как по государственным заказам, так и для частных лиц. Главное правило: максимально сохранить историческое наследие родного города.
