Застывшая музыка в чистом поле

Архитектура вышла в тираж

Инициаторами дискуссий выступают чаще всего инвесторы и девелоперы, поскольку архитектура из «чистого искусства» превратилась для них в атрибут элитной недвижимости и стала всего лишь «фишкой» для успешных продаж. Устроители недавнего московского саммита инвесторов «Элитная загородная недвижимость — стратегии и решения» даже вывели формулу элитности: «Правильное единение пятна застройки с ее плотностью и архитектурным стилем». Причем «стилем» или даже вообще «архитектурой» у состоятельных покупателей до сих считается некая условная «классика», в которой намешаны признаки разных исторических эпох. Девелоперы сами немало потрудились на ниве вульгаризации архитектуры, пытаясь угадать предпочтения клиента по подмосковным «замкам» и «трианонам», и даже умножили пошлость путем тиражирования штучного товара квадратно-гнездовым методом. Теперь, в попытках предугадать вкусы потенциальных покупателей, уже сошедших с туристических троп и прикупивших виллы на фешенебельных курортах, они же продвигают «современную» архитектуру. В этот товарный ряд «прикладные искусствоведы» относят все, что «не классика», то есть без арочных проемов и навесного декора. На флаг поднимаются комфорт и экологичность, декларируется «отказ от экспериментов и архитектурных проб».

Прежний отечественный опыт оказался в условиях рынка абсолютно неуместным, поскольку ограничен аракчеевскими образцовыми деревнями, рабочими поселками да пригожими пейзанскими селениями, в которых передовые помещики воплощали картины сельской идиллии. Любопытно, что одним из первых в России применил тиражный дуплекс император Николай I, который обустроил чухонскую деревню Коркули на Петергофской дороге в виде двух рядов домов на две крестьянские семьи каждый. Пройдя по стране «саженьими шагами» поселков строителей, напрочь забытые дуплексы неожиданно вернулись в Подмосковье. Как результат деления нечеловеческих размеров элитных особняков на пригодные для жизни пространства для двух поколений семьи.

Архитектура у нас издавна была искусством отдельных усадеб, позже — пригородных особняков, и даже дачный бум столетней давности не дошел до одновременного освоения больших территорий по единому проекту. То, что нынешние урбанисты называют «усадебной застройкой», на деле — разновременое жилье, возведенное по принципу «кто во что горазд» в региональной народной традиции: где русские пятистенки, где бревенчатые срубы на каменных погребах, где саманные хижины.

Девелоперы коттеджных поселков обречены не столько переосмысливать российскую традицию, сколько перенимать чужой опыт, поэтому и множатся в столичной губернии бельгийские и альпийские деревни, а то и ранчо дикого Запада.

Бескрайнее поприще

Любопытно, что на свежий взгляд западных архитекторов, российский пригородный ландшафт представляет даже больший художественный интерес, нежели ухоженные европейские предместья. В частности, Мартин Биевенга, старший партнер знаменитого голландского бюро West 8, на конференции в Москве неожиданно признал, что Подмосковье своим сочетанием урбанистических и усадебных образований дает фору пригородам Амстердама, похожим «на бесконечный ковер однообразного рисунка». Переразвитая агрикультура Нидерландов и «брабантское кружево» дорожной сети действительно почти не оставляют места для сотворчества архитекторов и природы, к тому же давно загнанной в «резервации» национальных парков.

Многие земли Западной Германии, а также привычные европейцу винодельческие провинции Северной Италии тоже сверху напоминают ковер, а с автострад — фотообои с «открыточными» видами. Архитекторы West 8 во главе с легендарным Адрианом Гейзе занимаются градостроительным планированием и ландшафтной архитектурой «на экспорт», создавая проекты пригородных поселений, крупных парковых зон и городских районов. Причем, «единый проект» в их транскрипции — это не столько сама архитектура зданий, сколько современная градостроительная культура на основе тщательного анализа контекста. Неповторимость местности — пафос творчества и его цель, а средства — генплан и ландшафт.

Не там наши господа девелоперы зачастую ставят свою «фишку». Руины старой часовни, естественный перепад высот, овраг, ручей, холм, роща — представляют реальные ценности, если нет особой роскоши в виде озера или морского побережья. Часто природа угнетена антропогенными нагрузками и требует серьезных вложений в регенерацию, которые инвестор и в голове не держит. Архитекторы West 8 в проекте нового квартала в Амсфоре развили городскую канаву до размеров водной сети с большим прудом, а в Альмере, очистив местное озеро, создали под новую застройку несколько островов и полуостровов. Исторические строения, даже если это просто силосная башня, из проекта не исключаются. В Копенгагене обтянутый галереями старый бетонный конус превращен в самый что ни на есть элитный комплекс. Реконструкция по проекту того же бюро West 8 портовых зон на берегу пролива Эресунн почтительна к старым пакгаузам. Как пояснил мне директор Датского института культуры Финн Андерсен, по настоянию местных художников там оставлены даже неказистые заводские трубы.

Бюро West 8 после проекта общественных зон Luxury Village на Рублево-Успенском шоссе готово разворачивать свои градостроительные сценарии на бескрайних российских просторах.

Первая скрипка в теме ликвидности

К сожалению, у нас коттеджные поселки большей частью не фокусируют генпланы на природную данность и даже чаще всего принципиально игнорируют ее, огораживаясь заборами и в лучшем случае сводя проезды к искусственно созданной общественной зоне. В худшем случае — это просто прямоугольная «аракчеевская» нарезка участков, которая будет напоминать садоводство, какие дворцы там ни строй.

Опережающий северную столицу рынок Подмосковья методом проб и ошибок находит-таки узенький, но верный путь, с трудом преодолевая традиционные противоречия между конъюнктурой и зодчеством. Когда в продаже одновременно несколько сот поселков и почти столько же — в замыслах и в проектах, архитектура торжествует. Девелоперы уже поняли, что на этом искусстве нельзя экономить, поскольку «застывшая музыка» сейчас играет первую скрипку в теме ликвидности. Причем «творцы образов» уже отделяются рынком от «рабочих лошадок», призванных опустить зодческие фантазии на грешную землю, не повредив их нежной субстанции. Одной командой «под ключ» проектируются только поселки экономкласса, а с конвейера спускаются доступные «левит-тауны», вообще непричастные к архитектуре.

Российский рынок проектирования загородных домов еще совсем юн и слаб. Даже в продвинутой Москве, где он весьма конкурентен, специализированные бюро делают сотни проектов домов одновременно. Тем не менее вошли в практику архитектурные конкурсы и многовариантные заказы, что заметно повышает качество проектов. В Петербурге дела обстоят гораздо хуже. Именитые архитектурные мастерские чураются «малоэтажки», за исключением бюро «А.Лен» Сергея Орешкина. Несколько авторских мастерских, например «Арт-Ателье» Игоря Фирсова, движутся широким фронтом услуг — от индивидуальных проектов до каталожных и типовых. Есть многопрофильные проектные организации вроде группы компаний «Архстудия», но самый большой сегмент петербургского рынка проектных услуг «по коттеджной части» составляют архитектурные группы в составе компаний — производителей домов или девелоперов. Это сильно снижает пафос творчества, целиком подчиняет архитектуру конъюнктурным соображениям заказчика и часто приводит к ошибкам позиционирования. О разделении «креатива» и «рабочки» на петербургском загородном проектном рынке и речи нет. Именной архитектуры, которая становится непременным атрибутом элитных поселков Подмосковья, нам ждать еще долго.

На подмосковной ниве уже взошли громкие имена. Например, славу «поселкового гуру» снискал Алексей Иванов, глава мастерской «Архстройдизайн», которая вышла за околицу в годы зарождения загородного рынка. Для очень взыскательных клиентов творит модный Юрий Григорян, несколько выдающихся работ сделал Сергей Скуратов. На таунхаусах специализируются бюро «Цимайло, Ляшенко и партнеры» и «Архитектуриум» Владимира Биндемана.

Какую музыку заказывать?

Девелоперы пока склонны покупать архитектуру задешево: в среднем не дороже 5% стоимости строительства. Персональные мастерские, которые получают до 7% на крупных городских объектах и без работы не сидят, не могут отвлекаться на низкобюджетные поселки даже «для души».

В ходу разные сценарии застройки: готовые дома, участки с подрядом, 6–10 проектов в одном стиле, выбор из 15–40 вариантов или — полная свобода самовыражения домовладельца. Поселки балансируют между однообразием и разностилицей.

Архитектурный авангард почему-то начинается от подражаний пенсильванскому «дому над водопадом» Фрэнка Ллойда Райта и включает несколько актуальных стилей. Знактоки шутят, что минимализм — это архитектура, на которой экономят меньше всего, стиль, наиболее частый в поселках класса de luxe. В Подмосковье свежими примерами «роскоши без излишеств» называют «Клуб 20'71» по проекту Сергея Скуратова и Evergreen Юрия Григоряна. В Петербурге образцами contemporary style считаются «Балаково», клубный поселок общества «Традиция» и «Горки СПб» компании «ПетроСтиль». Спрос на хай-тек — дорогие эксперементы молодых архитекторов для молодых же домовладельцев — так узок, что подобные дома пока не тиражируются. Жить на лоне природы в конструкции из стекла и бетона могут только люди с железными нервами, каких мало — примерно 1% общего числа покупателей. Быстро набирает почитателей более гуманный стиль лофт, который спустился с городских чердаков в промзоны и уже выходит в пригороды. Loft в переводе с английского значит «чердак», но обозначает обустроенные под жилье старые промышленные здания. Разные кузницы, газгольдеры и пакгаузы в Европе нарасхват, а в Подмосковье, говорят, появились новые дома в образе заброшенной фабрики. Наиболее известен клубный поселок X-Park из семи X-образных в в плане домов (арх. бюро «Меганом»).

Загородные дома в стиле лофт напоминают амбары, старые конюшни или риги. Под Петербургом пока нет ничего подобного, хотя в Новгородской области типовую ригу по проекту Николая Львова одна семья оборудовала под жилье, а в Тверской области инвесторы присматриваются к настоящему аракчеевскому военному городку. Стоит особняком и имеет тенденцию к росту мода на шале. Правда, альпийские дома с большой нависающей кровлей окрест столиц за отсутствием гор строить негде, поэтому этот спрос устремляется на юг, повышая цены на землю в олимпийском Сочи. Но как минимум три «крутые» деревни можно найти в Подмосковье: «Парк шале» на Рублевке, «Альпийская долина» и «Загорское» на Дмитровском шоссе.

Покупатель бизнескласса взыскует архитектуру в национальных стилях. Появились бельгийская, баварская, канадская деревни, на самом деле лишенные внятного этнографического содержания, и бессчетные «швейцарии», совсем ничего не обозначающие, кроме холмистого рельефа. Спрос на «этнику», который оценивается примерно в 15%, скорее отражает несколько литературные представления об архитектуре у клиентов средней руки. Потакая их вкусам, бюро «Архстройдизайн» для компании «Лоджик-Риэлти» создало чистейший домысел «Бельгийской деревни». Ничего похожего в Бельгии нет. Заблудившись ночью во фламандской сельской глубинке, где от одной окруженной коровниками основательной усадьбы до другой — поля без единого огонька, я вспомнила высокоплотный подмосковный поселок. Такое соединение фронтонами соседних домов — редкость даже для предместий, поскольку эта черта присуща только центрам средневековых городов.

Уверенным лидером спроса среди состоятельных приобретателей особняков (30–40% рынка коттеджных поселков) все еще остается «классика». В Петербурге к ней относят и барочные дворцы «Северного Версаля», и кирпичные особняки элитного «Михайловского», и таунхаусы в Коломягах. В северной столице предпочитают классику палладианского толка, с арочными оконными проемами и рустовкой, а в первопрестольной — «викторианский» стиль и «русскую усадьбу». И все эти решения называются у нас емким словом «классика».

Массивные симметричные здания под черепичной крышей с каменной облицовкой фасадов и дробной расстекловкой окон — это поселки «Шервуд», «Гринфилд» и «Риверсайд» — на Новой Риге, а также ParkVill и Челси на Рублево-Успенском шоссе. «Усадьба» с непременным портиком и колоннадой до недавнего времени практиковалась только крупными землевладельцами, поскольку ей по праву причитается если не бескрайнее имение, то хотя бы пруд и березовая роща. Но теперь и в девелоперских проектах появились подобные стилизации. Дома без колонн, но с мезонином, со штукатурными фасадами пастельных тонов с белыми наличниками и декором тоже идут как «усадьба», даже если это таунхаусы, как в поселке «Новахово» по Рублево-Успенскому шоссе. Сплошь и рядом проиходит смешение разных «классик», например, в поселке «Стольное» мастерской «А-Б» на Минском шоссе или в «Консульской деревне» ППФ «А.Лен» в Репине.

Сами финны считают хорошей архитектурой современные комбинаторные проекты. Авангардом финской архитектуры на неспециализированном конкурсе они признали весьма сдержанный проект односемейного дома с плоской кровлей архитектурного бюро PlusArkkitehdit. Это вариативная система элементов одно-этажного дома в сочетании с сайтом-конструктором, позволяющим клиенту самостоятельно скомпоновать проект и наладить взаимодействие с исполнителями. Глядя на эти элегантные и легкие строения, наши дома, похожие на тулуп или шубу с барского плеча, суровостью климата уже не оправдаешь.