Волшебник позолоты и левкаса

Агитировать сегодня в пользу старинной мебели — занятие заведомо пустое; при огромном выборе дизайнерских предметов обихода, громких мебельных брендов и по-настоящему haute coteur «для дома, для семьи» большинство тех, кто уделяет внимание деталям интерьера, наверняка не отказались бы от массивного стола мореного дуба в столовой своего загородного дома. А любой дизайнер начал бы декорировать пространство, скорее всего отталкиваясь именно от подобного раритета.

Время разбрасывать камни сменила иная мода. Желание восстановить прошлое через сохранение материальных свидетельств ушедшей эпохи, чудом переживших советскую сумятицу, вполне понятно. Многие, кого не минула чаша сия, в стремлении если не восполнить аутентичную среду, то, по крайней мере, приобщиться к миру модных тенденций, проявляют естественный интерес к антикварным и комиссионным салонам. Доступное нам сегодняшним относится в основном к концу XIX — началу XX века. Иными словами, к эпохе историзма и модерна. Конечно, не время (каких-нибудь сто лет или чуть больше), а главным образом бурные перипетии наложили отпечаток на великолепные образчики, что украшали некогда квартиры и усадьбы наших прапрабабушек. Большинство тех самых кресел и этажерок, ножек столов и рам для зеркал сегодня непременно требуют вмешательства мастера. Причем такого, который знает секреты старинной древесины, на «ты» с современными химикатами и сложным оборудованием и чей хороший вкус, опытный глаз и умелые руки возвращают к жизни порою то, что казалось утраченным навсегда.

Реставрация для Сергея одновременно и профессия, и хобби. По долгу службы приходится заниматься прежде всего рамами, а значит, иметь дело с багетом и позолотой. Мебель — в свободное от работы время. И здесь диапазон материалов куда шире. Во всяком случае тот же дуб, орех или красное дерево — далеко не весь перечень пород, составляющих обычное «меню» реставратора-краснодеревщика. Например, не так давно довелось работать с предметом гарнитура, оставшегося от роскошного в прошлом кабинета. То был стол, отделанный шпоном розового дерева в сочетании с палисандром и литьем. Бронзовые кариатиды, фурнитура на ящиках и ножки недву­смысленно указывали на второе рококо. Процесс восстановления утраченных фрагментов был оригинальным, ведь массив розового дерева — огромная редкость. Мало того, что порода сама по себе рыхлая, сложности вызвала и специфика работы со шпоном. Тем не менее мастеру заказ запомнился — не каждый день приходится иметь дело с подобным эксклюзивом.

В достойном обрамлении

Реставрировать антикварную мебель, какой-нибудь секретер или туалетный столик доводится куда как реже, чем восстанавливать старинную раму под холст или зеркало. Или создавать новые, но так, чтобы под старину и комар носу не подточил. Впрочем, обо всем по порядку.

Старинная рама — само по себе произведение искусства. Это обилие позолоты и, конечно, гипсовых завитков, рельефов, выпуклостей. Встречаются и очень сложные рамы, с инкрустацией. В основе большинства из них дерево, как правило, высочайшего качества сосна. При реставрации гипсовых рам с лепнины снимают резиновый слепок, затем изготавливают форму из виксинта и отливают необходимый для восстановления фрагмент. Потом заготовка подгоняется по месту, шкурится, стыки заливаются левкасом (смесью алебастра или мела с клеем). Заключительный этап — золочение либо поталь (имитация золота или серебра). С деревянной резной рамой все несколько сложнее.

Сергей Никоноров: Для начала недостающий фрагмент лепится из пластилина. Это своего рода пробный вариант, позволяющий почувствовать объем вещи, — психологически потом легче работается. Одновременно реставратор делает эскиз фрагмента на кальке. Затем делается подрезка, то есть грубая обработка, после чего заготовка подгоняется по месту и доводится до ума. Для простого фрагмента пластилин не нужен, можно сразу делать подрезку. Если резьба впоследствии пойдет под золочение, на фрагмент наносится левкас, который скрывает швы. Потом деталь шкурится до нужной формы и покрывается позолотой. В случае обычной деревянной рамы без покрытия стыковочные фрагменты нужно подогнать так, чтобы они не были заметны. Для этого используется шпаклевка на основе пыли и клея. Потом готовый фрагмент зашкуривается и тонируется.

Особо сложные по форме элементы делаются из мастики. Она выкладывается на деревянный каркас, сделанный по форме рамы, и полностью покрывается левкасом. Швы заделываются — и вот рама готова для нанесения завершающего декоративного покрытия.

Реставрация старинных рам — одна сторона медали. Вторая — создание новых. Антикварные салоны нередко просят сделать раму «под эпоху» для копий знаменитых полотен. Самые древние, что доводилось имитировать, — XV–XVI века. Довольно часто заказывают небольшие по размеру рамы для копий малых голландцев.

Сергей Никоноров: Часто приходится реставрировать и создавать новое в одиночку. Если же попадается очень сложный заказ, то работаем в творческом тандеме с Вячеславом Шулещенко, выпускником Строгановского училища и сегодняшним студентом Академии художеств. Сложная рама — это и особый рельеф, и большие размеры. Например, не так давно по заказу одной галереи мы воссоздавали раму XIX века для копии полотна XVI века, подлинник которого украшает экспозицию Эрмитажа. Для одного из московских музеев копировали раму к портрету А. С. Пушкина работы О. А. Кипренского, это 30-е годы XIX века. В Русском музее реставрировали раму для картины «Фрина на празднике Посейдона», которая сегодня в залах и поражает размерами. В свое время эта рама была заказана в Варшаве для императорской коллекции и серьезно не реставрировалась до сегодняшнего дня. Над ней мы работали втроем: Марина Демченко, реставратор высшей категории, и я с Вячеславом. Сейчас реставрируем не менее грандиозную раму для знаменитой «Московской улицы XVII века» А. П. Рябушкина.

С лекалом и струбцинами

Арсенал реставратора-краснодеревщика составляют самые разные инструменты, материалы и приспособления. Приходится работать и на станочном оборудовании, например на рейсмусном, циркулярном или фуговальном, а то и на обычном фрезерном. Тонкие детали требуют ручной обработки, тогда в ход идут всевозможные стамески, резаки, с помощью которых мастер доводит фрагменты до совершенства.

Реставрация мебели — это именно та область, в которой сарафанное радио является чуть ли не единственным рекламным средством. По крайней мере, когда дело касается действительно ценных предметов мебели или рам, заказчик предпочитает искать мастера не по газетным объявлениям, а все больше с помощью друзей и знакомых. Ведь никаких актов приема-передачи не существует, и, отдавая антикварную вещь в работу, в качестве гарантии клиент может рассматривать лишь поручительство того, кто рекомендовал ему реставратора.

Безусловно, такой бренд, как Русский музей, производит сугубо положительное впечатление и обуславливает высокое доверие к реставратору. Понятно ведь, что в музее работают специалисты экстра-класса. Многим коллегам Сергея по цеху в этом смысле повезло гораздо меньше, кому-то даже приходилось работать у заказчика на дому, реставрируя тот или иной раритет, с которым владелец побоялся расстаться даже на время. Конечно, это крайне неудобно и мастеру, и самому заказчику прежде всего. Ведь работа реставратора связана с использованием всевозможных вредных и зачастую сильно пахнущих составов, таких, например, как мастика, столярный или рыбий клей. Не говоря уже об ацетоне, растворителях и нитролаках.

Определить степень «износа» той или иной вещи, а также прописать «реставрацию» можно только при осмотре. Иногда, увы, заказчика приходится разочаровывать тем, что овчинка не стоит выделки и расходы на реставрационные работы в конечном итоге будут значительно превышать оценочную стоимость предмета. Например, когда речь идет об укреплении большой площади левкасного слоя. Это процесс длительный, монотонный и трудоемкий. Восстановление проводится маленькими фрагментами, каждый из которых должен хорошо высохнуть, прежде чем можно приступать к следующему участку покрытия.

Сергей Никоноров: Обычно толщина слоя левкаса 1–2 мм — в зависимости от последующего декоративного покрытия. Исключительный случай — использование в качестве покрытия полиментного золочения, то есть золочения из красной глины. Тогда слой левкаса должен быть 3 мм, что еще больше затягивает процесс. Если же предполагается золочение на мордан (специальный лак), то левкас накладывается стандартным слоем. Мордан, кстати, бывает разный и сох­нет час, три или двенадцать часов. Необходимый вид подбирают для каждого предмета, исходя из объема работ. Скажем, если на реставрацию обычно уходит от 30 до 45 дней в зависимости от сложности и размера фрагмента, то при восстановлении полиментного золочения времени может понадобиться вдвое больше. Сроки обязательно обсуждаются с заказчиком.

Надо сказать, что время реставрации и расценки всегда определяются тем, что заказчик хочет получить в итоге. Иной прилично сохранившийся предмет старинной обстановки нуждается лишь в том, чтобы, выражаясь профессиональным языком, «расчистить верхние грязевые наслоения». В крайнем случае — обновить старое покрытие обычной политурой. Иногда необходимы тонировки мебели. Впрочем, куда как чаще требуется глубокая реставрация с последующим восстановлением оригинального покрытия.

В стоимость реставрационных работ входит, во-первых, сам материал. Зачастую это может быть очень дорогой сорт древесины для воспроизведения того или иного фрагмента. Помимо материалов, учитывается и степень деформации вещи, а также реставрируемая площадь. Во-вторых, учитывается время, которое мастер затрачивает на восстановление. А та же полировка, к примеру, дело долгое — ведь нужно много часов, чтобы она «просела» и высохла. Кстати, и золочение процесс продолжительный. В-третьих, стоит денег и сама работа мастера-краснодеревщика. Словом, реставрация старинной мебели — удовольствие недешевое. Так что на этот путь без оглядки на многочисленные современные имитации, стилизации и прочие более-менее добросовестные подделки ступают обычно истинные «гурманы» и законченные перфекционисты.

Таков владелец кабинетных пушечек. Об этом заказе Сергей тоже вспоминает как о нерядовом — работа была почти что ювелирная. Для одного московского заказчика довелось реставрировать лафеты длиной сантиметров по 20. Дело в том, что предназначались они под пушечки, выставлявшиеся на письменном столе. Такую «игрушку», представлявшую собой копии артиллерийских пушек 1812 года, хозяин заряжал серой, собранной со спичек, и она стреляла на потеху гостям. Миниатюрные лафетики из бука пришлось разобрать на запчасти, почистить, собрать, сделать полировку и водрузить на место латунный крепеж, чтобы колесики крутились и пушечки обрели прежнюю привлекательность, подаренную миру неизвестным автором более ста лет назад.