Минимализм по законам эмоций

Альгимантас Канчас: Проектирование частных домов — дело очень интересное, с одной стороны. С другой — трудное, точнее, трудообъемное: вроде бы ты должен построить сравнительно небольшой дом. Но, для того чтобы он получился хорошим, ты вкладываешь в него очень много. Только тогда в нем будет удобно жить, а тебе будет не стыдно подписаться под своей работой.

Кроме того, создавая частный дом, ты находишься в постоянном диалоге с заказчиком. Иногда приходится искать компромисс между своим видением и пониманием пространственной среды и тем, что хочет получить заказчик. В идеале же вы работаете как одна команда, причем от начала до конца.

Корреспондент: Степень взаимопонимания определяется на этапе переговоров?

А. К.: По-разному, но в основном да. Во всяком случае, на ранних стадиях общения, когда складывается образ дома. Бывает ведь, что заказчик все знает заранее: как будет выглядеть фасад, под каким углом пойдет крыша, где расположить террасу и т. д. Однако в процессе общения человек раскрывается, и многое встает на свои места. Неслучайно архитектуре нужно долго учиться; что-то посоветовать, а в чем-то переубедить — это тоже часть работы архитектора.

Конечно, были уникальные случаи, когда люди приходили и показывали готовую картинку — взятую из журнала, а то и нарисованную в детской тетрадке. Например, белый дом с колоннами.

Кор.: К вам и за этим приходят?

А. К.: Конечно, те, кто хотят дом с колоннами, — редко. Мы стараемся делать то, что нам нравится, потому что уверены, что у нас это лучше получается.

Кор.: А как бы вы назвали собственный стиль?

А. К.: Скажем, эмоциональным минимализмом. Он складывается из характерных для этого стиля признаков, форм и линий, при этом он вовсе не сухой, не аскетичный, не минимализм в голом виде; в нем всегда есть поэзия, во всяком случае мы стараемся, чтобы она была. Стиль проявляется в эмоциях, в пространстве, которое меняется от больших форм до маленьких, от узких проходов к широким. То же самое, кстати, и в интерьере дома. Ведь когда строишь дом, представляешь, как он будет выглядеть изнутри. Так вот там тоже должна быть пульсация, переходы, движение.

Кор.: Понятно, что человек с консервативными взглядами на жизнь вряд ли постучит в дверь вашей студии. А кто ваш заказчик?

А. К.: Гражданин мира (смеется). В основном это средний бизнесмен. Это человек, который видел что-то вокруг, он открыт для познания, у него модернистское мировосприятие. При этом он в меру эстет, он чувствует стиль, может оценить форму, а главное, ориентируется на собственное мнение. Он не зациклен на том, как надо, а хочет то, что нравится. Найти среди наших клиентов консерваторов, действительно, вряд ли удастся.

Кор.: Какими вам видятся законы развития малоэтажного домостроения? Можно ли на сегодняшний день говорить о тех или иных очевидных тенденциях в этой области?

А. К.: На мой взгляд, достаточно большую часть рынка займут таунхаусы. В Европе этот тип домов сегодня очень популярен. И у себя в Литве мы сделали множество проектов такого рода — и отдельных домов, и сблокированных. Таунхаус — переходная форма между большим многоэтажным домом и частным коттеджем; для нашего климата, кстати, отличная модель: проблемы инжиниринга, отопления решены в комплексе.

Главное, чтобы таунхаусы создавали ансамбль. Вокруг обязательно должна быть территория с инфраструктурой, с общественным пространством для прогулок. Таким образом, конгломерат таунхаусов должен быть организован в виде небольшого городка, а не выглядеть случайными вкраплениями в ландшафт.

Еще один способ планирования районов — коттеджные поселки. Но и они должны быть разнообразными. Когда мы подлетали к Петербургу, с самолета было хорошо видно, как строят у вас: все дома в коттеджных поселках абсолютно одинаковы. Конечно, общая планировка, идея района, безусловно, должны присутствовать, но типы домов должны быть разными. Кстати, так делают не только в Прибалтике, но и во всей Европе.

В этом смысле показательны современные проекты в Голландии. Это смешанная застройка: многоэтажные дома, сблокированные, разных типов и частные. В целом, надо сказать, их архитектура очень и очень продвинутая.

Подобный микст может создать психологически достойное окружение. Людям ком-фортно, когда пространство преломляется — от больших домов к бульварам, от архитектурных пассажей к открытой местности, от череды жилых домов к торговым центрам. Рядом с водой рождаются одни эмоции, на лужайке в сквере — другие. Неслучайно людям нравится жить в старом городе, по крайней мере находиться в нем. Новые же районы — сплошное однообразие, которое, к сожалению, переносится и на идею коттеджных поселков. Их необходимо оживить, найти способ разнообразить, расцветить. Потому что если застроить поселок только одним видом домов, он будет выглядеть как колония. Смешение и взаимодействие — вот из чего может возникнуть нечто замечательное.

Кор.: Иными словами, мы взяли у европейцев изначально неплохую идею, переиначили, как могли, то есть адаптировали с учетом местных особенностей. И в итоге получили огромное количество коттеджных поселков, за небольшим исключением отличающихся друг от друга степенью поэтичности названия. При этом превратили их в поселения закрытого типа за высоким забором, в этакую зону отчуждения с приставкой «элит». Если брать Европу, то там, во-первых, традиции складывались не одно и не два десятилетия, а во-вторых, среда, по определению, куда более однородна. У нас же идея обособленности заложена, видимо, в менталитете. Наверное, поэтому задача не то что гармонично, а хоть как-то вписать коттеджный поселок в близлежащее окружение не ставится в принципе. Где же выход? Как облагородить ландшафт?

А. К.: Интеграцию в среду вполне можно нивелировать. Это то, о чем мы говорили, идея в смешении — типов, жанров, видов. Коттеджные поселки не должны представлять собой просто обособленные пятна застройки. Они должны быть в контексте. За городом также необходимо соблюдать условия компоновки, поэтому нельзя делать ставку только на поселки. Необходим компромисс, скажем, 70 процентов — отдельные дома, 30 — те же таунхаусы. И это в условиях одного жилого комплекса, а значит, между домами есть площади, бульвары, общее пространство, а не чтобы на машине от забора до забора. В Европе так уже более полувека делают. Создается район, в котором ты должен хотеть жить, а не только приезжать туда на ночевку.

Так же и отдельные дома. Частный коттедж — это здорово, но он должен быть не вырван из контекста, а находиться в мини-городе, где чередуется пространство, типы домов. Это то же самое, как не могут жить в одном районе только мужчины, а в другом только женщины. В архитектуре, как и в жизни, необходимо смешение и разнообразие.

Кор.: Ну тогда нам придется отказаться и от популярной практики, когда такой вот поселок создается одним архитектором или архитектурным бюро. Понятно ведь, что почерк будет один, и четыре десятка домов так или иначе будут повторяться.

А. К.: На мой взгляд, одинаковые, если не идентичные, дома все же будут напоминать систему бараков, пускай и повышенной комфортности. Поэтому не берусь комментировать. Должна быть сделана планировка, а дом пусть строит каждый сам, ну не самостоятельно, конечно, а с помощью архитектора. Наверное, нужен конкурс. Приведу пример из практики все той же Голландии. Там инвестор приглашает несколько архитекторов (или одного), которые предлагают общую идею застройки района. Намечены основные направления: здесь дорога, здесь парк, здесь многоэтажные дома, здесь частные, там таунхаусы. Выделяются, например, шесть или семь зон, где будут определенные типы домов. Иногда на этом этапе инвестор продает такой район для дальнейшего развития, иногда занимается им сам. В этом случае объявляется конкурс, тендер, территория распределяется между разными архитекторами, один делает эту часть, другой — следующую и т. д. Естественно, смотрят, чтобы стилистически постройки сочетались.

К сожалению, и у нас, и у вас получается порой, что архитекторы создают разные пространства, которые не сочетаются, не перетекают естественно и гармонично друг в друга, а остаются обособленными, как протест, как вызов. А они должны работать в одном контексте. Простой пример: едешь по Петербургу — фантастический город, выехал из центра — однообразие. В той же Голландии не увидишь такого перехода — новые дома тоже красивые, они не делаются как квадраты для жилья, а создаются как часть урбанистической среды, которая должна быть комфортна для жизни и, конечно, продаваться. Ведь человек всегда предпочтет где красиво, где уютно.

Кор.: Что, по-вашему, входит в понятие идеального места для жизни?

А. К.: Ты сам его создаешь, искусственно. Обязательно должны быть виды — лес, вода, панорама. Психологически комфортно, чтобы без многоэтажек вокруг и окон в окна; в поле зрения не должны попадать «чучела». Например, в фильме «Гарри Потер» снимали замок на границе с Шотландией. Вокруг — гектары полей. И ты задаешься вопросом, почему так красиво. Ответ простой: владелец 200 лет назад выкупил эти пространства, и там нет ничего в округе. Сами виды излечивают человека, его душу. Конечно, это исключение. Но в любом случае должен быть вид — пускай хоть на 20 метров вокруг, но красивый.

Помочь может разумное планирование участка. Например, в виде атриума, когда твое жизненное пространство окружено твоим же домом и в поле зрения не попадают объекты чужеродной среды. Такая модель, когда ты сам создаешь себе окружение, пришла к нам из Японии.

Кор.: Что такое элитный загородный дом?

А. К.: Он находится в комплексе, где вокруг однородная среда. Он построен по проекту не столько именитого, сколько опытного архитектора. Конечно, вокруг него достаточно пространства (см. предыдущий вопрос). Площадь дома должна поддаваться логике. Например, в Литве дома площадью 500–600 кв. м, которые строились несколько лет назад, сегодня представляют большую головную боль. Переделывать их получается дороже, чем строить заново. Поэтому оптимальная площадь — 150–300 кв. м. Поверьте, если нет функции, то дом — это всего лишь груда кирпича. А кирпич и черепица ничего не стоят, если за ними не стоит мысль.