От всей красоты остались лишь лошади
Сначала заглянем в большую деревню Волышово на левом берегу Шелони к югу от Порхова. Попасть туда легко: нужно просто выехать из города и двигаться по шоссе вдоль реки по главной дороге. До Волышова вы минуете деревню Логовино, где практически друг напротив друга стоят две часовни: голубая и клюквенная. Обе похожи на какие-то общественные здания. И верно: голубая переделана из сельпо, а клюквенная — из домика почты, правда дореволюционного. Ведь ближайшая действующая церковь в Порхове, Волышовская полуразрушена, да и была она не приходской, а домовой, при имении. Вот в него-то мы и направляемся.
Примерно в середине деревни нужно свернуть налево, мимо унылого вида силикатных домов, ориентируясь на деревья старого парка вдали. И когда великолепная некогда усадьба откроется перед вами, вы поймете, что не зря заехали сюда. Внимательного осмотра территории здесь на пару часов, не меньше. Но вы испытаете не только восторг от созерцания прекрасного усадебного комплекса, но и горечь: практически все здания находятся в плохом состоянии, а иные насилу держатся.
Слава Волышова началась с 1770-х годов, когда владельцами поместья стали князья Васильчиковы из древнего аристократического рода. Затем три брата Васильчиковы — Илларион, Дмитрий и Николай — были боевыми генералами кутузовской армии, их портреты есть в Военной галерее Зимнего дворца. Средний, Дмитрий, действительный тайный советник и обер-егермейстер императорского двора, продолжил обустройство поместья, начатое его отцом. Будучи сторонником реформы традиционного усадебного уклада, он сделал свое хозяйство образцовым и передовым.
На берегу речки Вогощи, впадающей в Шелонь, был поставлен господский дом, возле него — множество хозяйственных и служебных построек, утилитарных, но очень красивых. Самое могучее сооружение — это конный двор, который до сих пор используется по назначению. При въезде в Волышово стоит указатель на Псковский конный завод. И действительно, если повезет, вы увидите лошадей на прогулке.
Следующие владельцы поместья были не менее именитые — графская семья Строгановых продолжила дело Васильчиковых и придала Волышову поистине великолепный вид. Усадьба в строгановские времена входила в двадцатку крупнейших поместий России. То, что посетитель видит сейчас, — малая часть территории усадьбы, ее построек и зеленых насаждений.
Строгановы любили лошадей и знали в них толк, поэтому разумным решением новой власти было создать на базе графского конезавода племенной завод, где разводили орловских рысаков. При нем был даже открыт сельскохозяйственный институт, правда скоро сократившийся до техникума, переведенного в 1937 году в Псков. Техникум размещался во дворце, и когда дом освободился, туда въехала местная школа, обитавшая в здании до последних времен.
Нынешний барский дом (у него было несколько предшественников), по сути, настоящий дворец: был построен в конце XIX века и представляет собой прелестный образчик эклектики, вызывающий ассоциации с любезной сердцу Строгановых Францией. Даже сейчас можно заметить, какое это было изящное и вместе с тем удобное для проживания здание. К сожалению, глядя на разрушающийся дворец, трудно представить, что всего десять лет назад он был почти целым. Когда его занимала школа, здание отапливалось, в нем делался ремонт, была нормальная крыша, при этом чудом сохранилась часть интерьеров. Потом кто-то очень умный решил, что детям будет значительно лучше в силикатной новостройке, а из дворца можно сделать дом отдыха или что-то в этом роде. Не вышло ни того ни другого: новая школа — урод от рождения, в ней всегда что-то протекает, ломается и рвет, а дворец остался пустым, бесхозным и, как следствие, стал активно разрушаться.
Не менее печальная судьба постигла и остальные многочисленные постройки усадьбы. Домовая церковь, которая в советское время традиционно служила клубом, того и гляди, останется без крыши и части стены. Английский домик (дом управляющего), в свое время подготовленный к реставрации, так ее и не дождался — деньги кончились на подготовительном этапе, так что здание расконсервировали и бросили. Буфетная стала быстро рушиться, а так называемый Графинин дом тоже скоро последует ее примеру. Флигель этот называется Графининым, потому что сам Сергей Строганов, последний хозяин усадьбы, уехал жить во Францию, а за имением следила его сестра Ольга, приезжавшая время от времени пожить в Волышово и поохотиться с борзыми. Правда, в описании усадьбы можно встретить название «Домик княгини», и это тоже правильно, потому что урожденная Строганова была замужем за князем Щербатовым. Кстати, внучка Ольги Строгановой-Щербатовой баронесса Элен де Людингазен — единственная из потомков Строгановых, кто бывал в Волышове; она приезжала несколько раз, начиная с 1985 года. Конечно, увиденное ее не могло порадовать.
Плохи почти все постройки в усадьбе. Разрушается и прелестная голубятня. История этого сооружения, которое стоит в центре усадебного двора, довольно любопытна. Вначале это был колодец, а над ним сделали надстройку-беседку, поэтому в ряде документов постройка фигурирует как Колодец-беседка. Потом сверху поставили башенку, которая действительно служила приютом голубям.
Конюшни используются, и поэтому состояние их получше, но им срочно нужна реставрация, а не ремонт, который время от времени проводят гастарбайтеры. То же можно сказать и о шикарном здании манежа, внутри устроенном как корпус судна, — его внутренние балки стоят по типу шпангоутов, напоминая, что последний Строганов был моряком. Кое-какая жизнь теплится и в жилом флигеле, который используется под контору конезавода, но и он нуждается в реставрации.
За последние 65 лет и парк претерпел значительные изменения — не в лучшую сторону. Последний удар нанес ураган 1987 года, в результате сильно пострадала знаменитая липовая аллея (не хуже Аллеи Керн в Пушкинском заповеднике, только длиннее): тогда из 240 двухвековых деревьев осталось только 40, да и те скоро стали гибнуть. До этого парку досталось во время оккупации: аллеи из туи западной были вырублены ради ценной древесины (кстати, здания поместья во время войны практически не пострадали). Старожилы рассказывают, что в конце 1940-х и начале 1950-х годов в парке и бывшем графском плодовом саду работал садовник. Сад графский был огорожен и тщательно охранялся, а вокруг школы были разбиты шикарные цветники. Но постройки при этом ветшали, совхоз-арендатор предпочитал строить новые сараи, нежели приводить в порядок старые здания, несмотря на их статус памятника истории и архитектуры.
Гиперболоид инженера Гагарина
Насладившись Волышовской усадьбой (и погоревав над ее печальной судьбой), мы возвращаемся назад, в Порхов, ибо нам предстоит увидеть ряд достопримечательностей на правом берегу Шелони, а мостов здесь очень мало. В Порхове движемся до моста (ориентир — крепость), за мостом сразу направо, как ездили к ГЭС и на городище. Только перед городищем сворачиваем налево, на главную дорогу. К сожалению, она довольно скоро станет пыльной грунтовкой, но таковы местные реалии — на асфальт денег нет. Пыль поднимается от известняковой щебенки, которой щедро посыпана дорога, а карьер будет как раз между дорогой и рекой. Это все тот же камень, из которого строили Порховскую крепость и прочие городские со-оружения, но теперь известняк не применяют в массовом строительстве, потому что получается долго и дорого, а хороший камень превращают в щебенку.
А мы направляемся в знаменитые Холомки — не менее знаменитые, чем Волышово, только слава их другого характера. Хозяином этого поместья был сам князь Андрей Григорьевич Гагарин, ректор Политехнического института. Он не очень долго владел усадьбой, дворец построил перед самой Первой мировой, после революции остался в поместье и умер там в 1920 году.
С последними годами жизни князя связана загадочная и трагическая история. В самом конце 1918 года Гагарин сжег в камине своего кабинета толстую пачку мелко исписанной цифрами бумаги. Его дочь Софья Андреевна рассказывала художнику Владимиру Милашевскому, одному из частых гостей Холомков, что отец ее — автор крупного изобретения, которое, по его словам, могло принести смерть и страдания людям, поэтому он, как честный человек и христианин, решил уничтожить свой труд, чтобы не попал в руки военных.
В пользу того, что Гагарин был занят чем-то очень серьезным, свидетельствует и особое внимание, которое уделял ему Ленин. Глава новой страны вовсе не страдал сентиментальностью по отношению к «бывшим», а тут он вдруг оставляет князю дом, выдает «охранную грамоту», по которой Гагарина нельзя брать в заложники, более того, предписывает «давать ему керосину необходимое количество для его занятий», которые Ленин считал «для Республики полезными». Ждал вождь трудового народа, что князь из Рюриковичей (как утверждают его биографы) разработает для Красной Армии нечто очень ценное. Но «охранная грамота» была выдана Андрею Григорьевичу только в январе 1920 года, тогда как описание неизвестного, но страшного изобретения полетело в камин намного раньше. Скорее всего, князь не ставил в известность новое правительство о ходе своих разработок, потому что иначе после сожжения труда и он сам, и его семья отправились бы из Холомков в лучшем случае в ссылку.
Есть основания предполагать, что кое-какие слухи об изобретении все-таки просочились в окружение князя, где всегда были творческие люди, писатели и художники. Именно эти толки на фоне непрекращающейся уже пять лет войны могли породить и такое совершенно фантастическое на первый взгляд произведение, как «Гиперболоид инженера Гарина». Алексей Толстой, будучи абсолютным гуманитарием, не мог придумать смертоносное оружие так же легко, как демоническую личность его изобретателя. А вот инженер Гагарин, будучи совсем другим человеком, порядочным и добрым, в то же время в Первую мировую войну заведовал отделом оптики в техническом артиллерийском комитете — ведь он был артиллеристом по образованию. А в молодости князь увлекался прикладной астрономией.
После смерти князя Гагарина дом был национализирован и превращен в коммуну для писателей. Из голодного Петрограда на «вольный выпас» отправились многие литераторы, а руководил коммуной сам Корней Чуковский. К сожалению, эта вольница продолжалась недолго, писательское сообщество было признано вредным для советской власти и закрыто, а дом стал переходить из рук в руки. Поскольку он расположен в очень хорошем месте, чаще всего он оказывался базой отдыха.
Сейчас Холомки — крошечное поселение. Они никогда не были деревней, тут жили люди, обслуживавшие сначала усадьбу, потом дом отдыха. В последние годы дворец князя Гагарина стали приводить в порядок — здесь будет база отдыха Политеха (Технического университета), так что налицо преемственность хозяйских рук. К сожалению, с домом возни много. Хотя он не такой и старый, но построен был второпях. Проект знаменитого архитектора Ивана Фомина, друга князя Гагарина, красивый и утилитарный, к сожалению, почти загубил плохой строительный материал. Здание строилось практически за один сезон, поэтому местные кирпичные заводики, решив подзаработать, гнали количество в ущерб качеству. И кирпич во дворце просто ужасный: он крошится в труху, не держит нагрузку. Где можно, стены перекладывают, где нельзя — укрепляют.
Многим дворец в Холомках напоминает классические подмосковные усадьбы. Это действительно так: князь Гагарин прибыл в столицу из Москвы, он хотел, чтобы имение напоминало ему родину. Псевдоклассицизм, в котором архитектор Фомин был весьма силен, оказался для Гагарина самым желанным стилем. Если отвлечься от немножко скрадывающих фасад примет реконструкции (леса, бревна, полиэтилен, песок, кирпич), то можно увидеть, насколько хорош внешне дом. Поставленный на высокий гранитный цоколь, со стороны двора он оборудован пандусом для въезда экипажей, а другим фасадом выходит к старой порховской дороге, которая тогда проходила по берегу Шелони. На фоне сухого соснового леса дворец с белыми колоннами смотрится очень эффектно. Кстати, внутри он был спланирован по последним потребностям цивилизации. В огромных подвалах у князя были и прачечная, и коптильня, и мастерская, и котел парового отопления, и многое другое, что нужно для постоянного проживания в имении. Другие постройки в усадьбе почти не сохранились, не было и парка (кроме туевых аллеек), но красивый дворец этот недостаток искупает.
Столичный храм в глубинке
Следующая достопримечательность находится всего в двух километрах от Холомков и непосредственно с ними связана. Это Вознесенская церковь в Бельском Устье, на кладбище при которой похоронен и князь Гагарин. Она сейчас тоже в лесах, поэтому несколько изменила свои очертания, но, поверьте на слово, ее новый купол блестит аж на волышовском шоссе на том берегу Шелони, а руку к ней приложил сам Николай Львов.
Действительно, для псковской глубинки церковь вида необычного — это столичный храм. Причем он приобрел такой вид задолго до воцарения в округе Строгановых и Гагариных. Но хозяин усадьбы Бельское Устье и основатель храма тоже был непрост. Документы свидельствуют, что барином здесь был Артамон Кожин, женатый на Лопухиной, тетке фаворитки Павла I. У Кожина был дядюшка, считающийся первым русским профессиональным картографом, выучившийся за границей, у дядюшки — друг, дворянин Соймонов, тоже картограф, а уж у этого Соймонова был в родстве Николай Львов, молодой и амбициозный талант. Его авторство Вознесенской церкви не подтверждено — увы, в те наивные времена даже знаменитые архитекторы не всегда оставляли полную документацию на свои творения, если те создавались для частных лиц в глубинке. Но современные исследователи считают, что на Львова очень похоже. Впрочем, его работа не дошла до нас в первозданном виде: в 1859–1863 годах церковь перестроили, сделав в плане крестообразной, появились дополнительные главки. Все вместе — весьма нетривиально и благородно, вполне в итальянском духе.
Сейчас церковь, бывшая не так давно в аварийном состоянии, получила федеральные деньги. У храма мог запросто отвалиться алтарь, поскольку по всем стенам пошли глубокие вертикальные трещины, настолько большие, что легко входила ладонь. Все потому, что холм, на котором была поставлена церковь, — глинистый и переувлажненный, его водит, поэтому церковь время от времени кренится то на один, то на другой бок. Глава Псковского отделения Российской ассоциации реставраторов Игорь Лагунин, ощупавший своими руками множество памятников Псковщины, предрекал Вознесенской церкви немедленную гибель, если ее не начать срочно реставрировать. К счастью, его слова были услышаны.
В тот короткий период, когда в церкви после перестройки появился было священник, произошло и окончательное ее разграбление. Понятно, что интерьеров давно не было (при этом чудом сохранились внутренняя штукатурка под мрамор, росписи на куполе, родные двери), но из алтаря, содрав пол и обнажив диковинный валунный фундамент в форме морской звезды (тоже, говорят, характерно для итальянских храмов), вытащили остатки захоронений. Был ли там сам Артамон Кожин или его потомки — сказать наверняка уже никто не сможет. Но сделал это якобы сам священник, чтобы перезахоронить прах. При нем же исчезла и пара шикарных храмовых дверей. Впрочем, батюшка и сам пропал, как только в епархию стали поступать жалобы из деревни. Хочется верить, что после реставрации церковь обретет не только красоту, но и достойного священника.
