Край непуганого Рюрика
Попасть на это шоссе с новой объездной дороги вокруг Луги не так-то просто! Двигаясь со стороны Петербурга, вам надо пропустить первую развязку на Оредеж и Медведь, а через несколько километров будет небольшой поворот налево с указателем «Поселок им. Дзержинского, Медведь». С этой недавно проложенной узкой асфальтированной дороги на Т-образном перекрестке надо сделать левый поворот, а после железнодорожного переезда — правый, тогда вы наконец окажетесь на дороге Луга—Медведь.
Первым местом, которое заслуживает нашего внимания, станет окраина деревни Подгорье — это вскоре после пересечения границы с Новгородской областью. Справа остаются последние дома деревни, а слева тянется парк бывшей усадьбы Милюковых, переходящий в старое кладбище. В парке нет ничего, кроме погибающих старых деревьев, а вот на кладбище скрывается не только Воскресенская церковь Передольского погоста, но и древнее городище на высоком берегу реки Луги. Зимой церковь еще видна, но летом ее полностью скрывают густые заросли, поэтому надо ориентироваться исключительно на кладбище. Легенд об этом месте предостаточно. Даже дату постройки церкви некоторые специалисты оспаривают, хотя сохранились документы, по которым Воскресенская церковь была возведена в 1763 году стараниями местного помещика. Вероятно, сомневающихся смущает тот факт, что построил он приходскую церковь из местного известняка, а не из кирпича, да еще рядом с монастырем, который здесь стоит с 1581 года. Монастырь этот поначалу был женским Покровским, а после 1628 года стал мужским, но просуществовал только до 1764 года. Построек того времени до наших дней вовсе не сохранилось, последнее напоминание о старом монастыре было утрачено аж в 1823 году — деревянная Покровская церковь сгорела. Городище, высоко стоящее над Лугой, тоже было рекультивировано: кладбище захватило его полностью, но до сих пор петербургские археологи под руководством Надежды Платоновой нет-нет да и находят что-то на трижды перелопаченном месте.
Сразу за кладбищем открывается вид на поле и широкую долину Луги. И здесь находится один из самых загадочных объектов Северо-Запада — окутанный тайнами и легендами самый большой в Северной Европе некопаный курган или, иначе, сопка, со странным названием Шум-гора. Размеры этой сопки действительно впечатляют: 14 м в высоту и около 70 м в поперечнике. Казалось бы, после трудов первых активных официальных копателей типа Ивановского и Рериха в нашей округе не осталось ни одной непотревоженной могилы. А тут такую штуку не тронули. С чего бы? Местное население объясняет, что во все времена на копание кургана было наложено строжайшее табу. Никакой гражданин с лопатой, будь он трижды от Императорского археологического общества, не имел возможности эту лопату вонзить в тело кургана — расправа была бы короткой. Кто похоронен в этом кургане-сопке — неизвестно. Местные говорят, что лежит в той сопке сам Рюрик, убитый за Лугой, а археологи думают скромнее: Рюрик не Рюрик, но весьма важная персона княжеских кровей. Шум-гора, как и всякая классическая сопка, имеет в средней части площадку-поясок. Если забраться наверх и приникнуть ухом к сопке, когда по дороге поедет тяжелый грузовик или трактор, то можно услышать низкий гул, похожий на шум взлетающего самолета. Мы слышали. Георадарное исследование показало, что внутри сопки есть каменный колодец, в котором, возможно, и захоронен легендарный покойник, а то и не один. Местные краеведы упорно твердят, что от Шум-горы к другим сопкам, поменьше, находящимся от главной в нескольких сотнях метров, ведут подземные ходы — мол, приборы и лозоходцы чуют полости. Но археологи и геофизики крайне скептически относятся к этим заявлениям: дело в том, что близко к поверхности здесь залегает трещиноватый известняк, а трещина в породе и подземный ход — согласитесь, не одно и то же. Археологи так объясняют, почему сопку не копают сейчас: за один сезон здесь не управиться (это ведь ручная работа!), а оставлять раскоп под снегом — великая порча объекта. Кроме того, внешний вид сопки будет испорчен безвозвратно.
Японцы добрались до Медведя
К юго-западу от Шум-горы еще одно кладбище, огороженное бутовой стеной, а на нем — еще одна разрушенная церковь, но моложе и не такая интересная. А мы продолжаем свой путь дальше. Следующий важный поворот направо необходимо сделать за железнодорожным переездом, около противотанковых надолбов (повернув перед переездом, вы укатитесь в Уторгош). Проехав по извилистой дороге чуть более 30 км, попадаем в Медведь. Не стоит доезжать до новой дороги и нового моста, надо повернуть налево, на старый мост через реку Мшагу. Конечно, это не тот самый старый Владимирский мост 1890 года постройки с ажурной арочной металлической фермой, но и «новый» послевоенный пролет гораздо симпатичнее современного железобетона. Сам мост узкий, с деревянным настилом, поэтому проехать по нему может только одна машина. Преодолев мост, попадаем в центр старого села (упоминаемого в переписи 1499 года). Непривычно в такой глубинке увидеть крупные каменные здания, которые способны украсить любой уездный город. Особенно выделяется двухэтажный дом купца Гаврилова. Рядом стоят руины колокольни церкви Троицы Живоначальной. Еще одним архитектурным объектом, ради которого стоит заехать сюда, считается штабной комплекс военных поселений, построенный в 1824–1831 годах по проекту архитекторов В. П. Стасова и Л. А. Дюбю.
Известная система военных поселений, придуманная Александром I и реализованная военным министром Аракчеевым, наиболее активно реализовывалась в Новгородской губернии под неусыпным оком деятельного графа, у которого и имение было на Новгородчине — разоренное ныне Грузино. Однако после очередного бунта в Старой Руссе в 1831 году, когда восставшие убивали врачей и офицеров, считая, что те их специально заражают холерой, провели реорганизацию военных поселений. Еще одним прелюбопытным объектом села являются надгробные камни умерших пленных японцев. Да-да, здесь, в новгородском селе Медведь, содержалось около 2 тыс. японцев, плененных во время Русско-японской войны 1905–1907 годов. Человек двадцать из них умерли от болезней и похоронены на местном кладбище. Их тела были перевезены в Японию в 1908 году, а вот камни с иероглифами остались.
Осмотрев Медведь, отправимся в сторону Шимска, но, не доехав до этого райцентра буквально пару километров, повернем направо, в сторону города Сольцы. Вскоре увидим реку Мшагу (ту же, что и в Медведе), а на ней — одноименное село, которое раньше называлось Новая Русса и было известно, как и Старая Русса, своими соляными источниками. Еще можно застать стариков, которые помнят, как они варили соль для личных нужд в военное время, когда она была дороже хлеба. А потом у соленого родника, минерализация воды в котором достигает 35%, построили скотобазу. Естественно, стоки от нее не могли не попадать в озерко, и люди перестали пить целебную воду, а соль предпочитают покупать в магазине. А ведь раньше ее выпаривали на специальных больших железных противнях — цренах, и этим занимались профессионально. Почти в каждый дом Мшаги вела деревянная труба, подававшая соленую воду прямо из источника. Печально, что место это не охраняется государством, хотя биологи и гидрологи из Новгородского университета неоднократно заявляли о необходимости защиты редкого объекта.
За Мшагой, после деревни Хвойная, новая дорога отклоняется вправо, а мы предлагаем проехать прямо, по старой псковской дороге, со времен основания Пскова соединявшей его с Великим Новгородом. За деревней Песочки при въезде в деревню Велебицы в сосновом лесу будет дорога налево. В летнее время мы советуем проехать по ней и перед возникшим забором повернуть направо, тогда вы попадете на высокий берег реки Шелонь. Здесь можно остановиться, перекусить на природе и полюбоваться открывающимся видом. На высоком правом берегу видна церковь Иоанна Богослова из красного кирпича 1903 года постройки. Сразу за Велебицами дорога резко изгибается, и слева открывается вид на пойму Шелони. Остановитесь. Здесь вы увидите деревянный крест и небольшую побеленную звонницу. Так отмечено место печальной Шелонской битвы, произошедшей в этой пойме 14 июля 1471 года. В тот день московское войско под командованием Даниила Холмского разгромило 20-тысячное новгородское ополчение. Был подписан последний, Коростынский договор между Новгородом и Москвой, а еще через семь лет Великий Новгород окончательно лишился самостоятельности и стал собственностью московского царя Ивана III. В самом конце старой псковской дороги, практически уже в Сольцах, в бывшей деревне Муссы, на старом кладбище сохранилась деревянная Покровская церковь XVIII века, с большим аистиным гнездом на месте купольного креста. Церковь очень ветхая, не реставрировалась и, судя по всему, доживает последние дни.
Дудаев против минералки
Выехав на основную дорогу около авиаполка стратегической авиации, который когда-то подчинялся Джохару Дудаеву, попадаем в старый купеческий город Сольцы. Он известен по летописям с 1390 года, но никакими выдающимися событиями за эти столетия не отметился. В городке сохранилась типичная провинциальная застройка XVIII–XIX веков, Ильинский собор — все это вы увидите сами, а мы предлагаем осмотреть то, что забыто и не пользуется популярностью: солецкие источники минеральной воды и руины знаменитого бальнеологического курорта. Он стал расти с 1915 года именно на этих источниках благодаря стараниям купцов Боговских. Местная минеральная вода способствовала выздоровлению раненых в Первую мировую войну. Она же и лечебные грязи могли бы помогать и пострадавшим во Второй мировой, но, увы, создание в Сольцах полка стратегической авиации в 1950-х годах поставило крест на курорте — ведь крупный курорт и закрытая зона несовместимы. В здании лечебницы, задетом во время войны, разместился абразивный заводик, а воду перестали использовать даже в местной больнице, расположенной рядом с источниками. Теперь от лечебницы остались две стены. Повернув сразу за больничным забором налево и выехав на берег Шелони, у самого уреза воды нетрудно найти бетонированный бассейн с деревянными мостками и прозрачной водой — это один из источников. Присмотритесь: со дна бьют фонтанчики песка — так выходит на поверхность солецкая минеральная вода.
Закончим сегодняшнюю экскурсию в местечке, несколько удаленном от Сольцев, но стоящем внимания. Это усадьбы Горки и Каменка, которые расположены на одной речке — Леменке. Чтобы туда попасть, нужно в Сольцах переехать по мосту через Шелонь и повернуть направо, в сторону псковской станции Дно. Дорога даже по местным меркам ужасная — бывший асфальт, весь изошедший на дыры, но придется потерпеть, ведь нас ждет такая красота. Первыми будут Горки, а Каменка недалеко от них. От Горок остался парк (между прочим, тоже с соленым источником) да еще несколько зданий, включая «офисный» домик местного барина купца Ванюкова с башенками.
Зато вторая усадьба Ванюкова — Каменка — интересна не только парком с огромными дубами и туями, но и руинами усадебного дома в псевдоготическом стиле, а также большим хозяйственным двором, находящимся чуть в стороне. В архитектуре дома можно уловить связь с усадьбой барона Врангеля в деревне Торосово под Санкт-Петербургом — такие же восьмиугольные полубашни со стрельчатыми окнами. Но главное украшение поместья — высокая одиночная башня, возвышающаяся над руинами дома. На ней даже сохранился флюгер! Крайне интересна и история этой усадьбы. Во всех краеведческих изданиях эти усадьбы связаны только одним именем — купцов Ванюковых, а точнее, Федора Ивановича Ванюкова, внука основателя купеческой династии владельцев льнозаводов и различной недвижимости. Но расскажем то, о чем краеведы, похоже, не знают.
В начале XIX века Каменка входила в состав большого имения Горки, которое принадлежало семейству Надаржинских-Корсаковых (Тимофей Надаржинский был личным духов-ником Петра I). Единственной наследницей и владелицей поместья в 20-х годах ХIX века
стала красавица Софья Алексеевна Надар-жинская-Корсакова, вышедшая в 1831 году замуж за князя Василия Петровича Голицына. Петербуржцам хорошо известен городской дом Надаржинской-Корсаковой — это нынешний Театр имени Ленсовета на Владимирском проспекте. Сама Софья Алексеевна слыла просвещенной женщиной, издавала журнал, писала статьи и рассказы. Семья жила шикарно, и, как это часто случалось, расходы значительно превышали доходы. Особенно преуспевал в этом муж княгини, наделавший весьма много долгов. Софья Алексеевна рано умерла, и князь пустился во все тяжкие. Умер Голицын в обычной «дурке». И только после смерти родителя дети Голицыных, дабы рассчитаться с долгами, стали распродавать семейные активы, чем и воспользовались местные купцы Ванюковы, купившие подвернувшееся имение.
