Генеалогическое дерево
[img alr="Санкт-Петербург. Дача А. Ф. Шишмарева в Старой Деревне. Архитектор А. И. Мельников. 1824–1825"]История русского дома могла бы дать необходимый материал для написания истории страны в целом. Мы можем проследить, как появились первые отечественные постройки, как прививались к ним зарубежные ветви, как творчески осваивалось наследие предков и как ловко и умело «доводил до ума» увиденное у чужеземцев нововведение русский мастер.
В то же самое время мы можем проследить, что история европейской культуры отнюдь не оказалась посторонней для нашего строителя. Но и то, что лежит во главе любого угла любого здания, человеком построенного, — функция — было не просто освоено нашим мастером. То, что сейчас пытаются продать россиянам как новейшие западные разработки, им вовсе не нужно с восхищением рассматривать в фирменных проспектах и брошюрах. Это все есть в нашей истории, да и поближе — в памяти плотников, которым все от отцов и дедов досталось и которые над чем-то посмеются, зная, что «технология», подсмотренная у заморских зодчих, нам известна, да еще и улучшенная лет сто-двести-триста назад.
Материала лучше дерева никто пока не придумал. С одним не поспоришь: дороговато, конечно. Странно, что у нас, в России, дороговато. Ведь не бедны мы лесом.
Ну да ладно. Поправим. Хлеб тоже лет десять назад покупали, а сейчас — конкуренты и экспортеры. Так что еще посмотрим, кто кого!
И многоэтажное строительство, и купола, и уникальный декор — все это у нас было и есть. И бытовые постройки, и хозяйственные в России не просто надежные или подходящие — годы и века сделали их единственно правильным решением для наших широт и климата. Только вот широты и климаты такие есть и в других краях, а красоты нашей больше нигде не сыскать.
В книге множество иллюстраций – черно-белых фотографий прошлого и позапрошлого веков. Увы, многое из того, что еще хоть как-то сохранилось до наших дней, продолжает стремительно исчезать.
Кто может теперь сказать, почему многие народы, оставляя функцию главным критерием красоты, не превращали клети в корабли, не обрезали «обло» «в лапу»? Как удавалось на самых ранних этапах русского деревянного зодчества совмещать функцию с эстетикой при явно излишних для одной лишь функции трудозатратах? Здесь начинается история.
И знатоки истории архитектуры распознают и по тексту, и по приведенным в книге примерам, как в древнерусские постройки проникали и византийские, и восточные элементы и технологии.
«В российских Европиях»
Была когда-то, в петровские времена, популярна полусказака-полуповесть о Фроле Скобееве, и начиналась она словами: «В Российских Европиях». Глава книги «Деревянный Петербург» — это научным стилем изложенная иллюстрация к тому славному периоду истории нашего государства, когда «росский Геркулес» показал себя не только способным противостоять западному воинству, но и вести на берегах Невы строительство не по старинке, а на «европейский манир».
Родившийся в новой европейской столице стиль удостоился в архитектурной истории броского названия «петровское барокко». Все, что потом нашло отражение в каменных постройках, поначалу было возведено в дереве, которое служило прекрасным макетным материалом и в то же время помогало, осваивая новые ландшафты и силуэты, перенять западную прочность, недаром имя Петр в переводе с греческого означает «камень». Но если вы перечитаете рассказ Куприна о двух незадачливых посетителях домика Петра Первого, то уж никак не сможете не улыбнуться и не призадуматься, дойдя до слов музейного сторожа: «Не домик, а Дворец Его Императорского Величества, Отца Отечества! Ишь… Домик!» Деревянный дворец…
А ведь сохранился, точнее, сохранен. И вправду, дома в России — как люди. Но кого-то берегут, а кого-то нет.
Иллюстративный материал книги красноречивее любого описания подсказывает и то, что до сих пор сохранилось в качестве нашей национальной черты (не у всех, конечно): стремление подражать начальству. Все стремились в ту эпоху строить в голландском стиле. Но вот только почва знать о себе дает. Точной копии Амстердама на Неве ни у кого не получилось создать, да и слава богу.
Ордер в лапу
Классический стиль русской усадьбы или богатой городской постройки не только сегодня вызывает улыбку, вздумай некий нувориш соорудить нечто подобное. «Ордер в лапу». Поначалу посмеивались и в далекие годы. Помните Пушкина — «Барышню-крестьянку», двух соседей, один из которых предпочитал стиль исконно русский, а второй стремился жить на аглицкий манер? Не обходилось и без казусов, конечно, но народный, генетически впитанный вкус, который даже семидесяти годам советской власти не удалось исковеркать до конца, и тут, смешав разнородное, породил собственное, изысканное.
Русская дворянская усадьба или городской особняк — не побоимся сказать и этого — оказали огромное влияние на изящную словесность. Только в таких домах могли жить герои Пушкина, Толстого, только там мог зазвучать меланхолический вальс Грибоедова.
Деревянное русское домостроение лишь частично сохранилось в своей первозданности. На наших глазах принятый в Москве план городской реконструкции превращает в ганноверские новоделы уникальные средневековые переулки. К сожалению, покинувший нас доктор искусствоведения Алексей Ильич Комеч бесстрашно вступал в бой за каждое здание, но всякий раз кто-то «давал в лапу» и получал разрешение… У нас еще остался Санкт-Петербург. Неужели мы так же бездарно и пошло его потеряем ради сиюминутной выгоды бесфамильных чиновников? Неужели мы обречены жить по закону «ордера в лапу» в тени газпромовской «кукурузы»?
Перешеек пофамильно
Особого внимания заслуживает раздел книги, описывающий дачные постройки под Петербургом. Сколько неповторимых абрисов, сколько великолепных технологических решений — и каждое отражает личность владельца. Леонид Андреев, Илья Репин… Их дачи становились не только произведениями искусства, они были и своеобразными храмами искусств, собиравшими в своих стенах выдающихся деятелей российской культуры. И не только высоким штилем можно писать об этом. Совершенно нищий в ту пору Маяковский записал в своих дневниках, как по определенным дням недели ходил обедать к такому-то, к такому-то… Дом был не просто зданием, а теплым и гостеприимным прибежищем. Немногое сохранилось. Но те творения, что создали люди, которых приютили в этих домах, останутся навечно.
Секреты прагматики
Зачем люди пишут и издают книги? Ну, скажет кто-то, профессору публикация нужна. Да как раз профессору публикации нужны уже не для корыстных или карьерных целей. Ностальгия замучила? Кстати, это не самый недостойный повод писать. Но есть и еще важнейшая причина, по которым нам так нужны книги, подобные «Деревянному дому» В. Г. Лисовского. Книга — это документально оформленная память. Это собрание мыслей и описаний, от которых нельзя отмахнуться и которые рано или поздно окажутся востребованными. Почему же именно сейчас потребовалась, и более того, стала необходимой книга профессора Лисовского?
Наши города заполнены до отказа стандартными панельными коробками, которые строить дорого и в которых еще дороже жить. Наши нувориши строят себе такое, от чего даже неискушенный человек может покатиться со смеху. Не говоря уже о том, что кирпичные замки, разделенные бетонными стенами, между которыми надрываются от лая, как в концлагере, далекие от человеколюбия псы. Разве это то, чего мы хотели всегда и чего мы хотим от страны, в которой живем. А страна, что там ни говори, с дома начинается.
Чтобы мы стали Россией, нам нужно не рваться на Запад (куда из России и так уже украли все, что можно, и теперь пытаются нам продать, выдавая за свое). Нам нужно вернуться к собственным истокам и корням. Можно долго спорить о том, в какой области — философской, эстетической, промышленной, бытовой — должны мы это сделать. Начнем не с того, где мы живем. Начнем с того, КАК мы живем.
Зачем бизнесменам профессор?
Издателем книги выступил финский концерн HONKA. Название это происходит от карельского слова «сосна». То, что производственное предприятие с вполне определенным направлением работы вдруг обращается к истории и науке, говорит о многом. Конечно, рынок строительных технологий широк, как горизонт, и компания могла бы (и может) за деньги предоставить заказчику все, что делается в мире. Но почему бы тогда не строить в Австралии? В Мексике или Турции?
Здесь тоже вскрывается очень важный момент. Еще не все компании осознали, что они интересны кому-то именно как компании — представители своей страны, своего региона и своей культуры (а деревянное домостроение Финляндии своими корнями тесно переплетается с российским). К тому же намечается период, когда предприниматель с психологией «все и сейчас» уйдет в прошлое. Он непременно потерпит поражение от предпринимателя, живущего под девизом «здесь и навсегда». Ему нужно понять психологию тех, кому сейчас нет и двадцати, но кто через несколько лет задаст себе вопрос: «Кто я?»
И без симбиоза ученых — хранителей нашей технологической и эстетической памяти — и производственников — тех, кто способен реализовать на деле не крикливо-площадную, а подлинную народную память, воплотить ее в стиль и уклад, мы можем просто потеряться в огромном глобальном мире как народ.
Мы, несомненно, построим однажды прямые, как стрела, дороги, и на них через каждые полста километров будут заправочные станции, развлекательные центры и банкоматы, разрастутся мегаполисы, затрубят заводы… Но кем при этом будем мы сами?
Такая книга, как «Деревянный дом» профессора Лисовского, может помочь не заблудиться в поисках ответа на этот важнейший для нас вопрос. Мы очень много всего разбросали, растеряли, разбазарили. И мы стоим в полушаге от того, чтобы потерять себя. Спасибо тем, кто пишет, кто издает, кто строит, не давая нам сделать этого!
В статье использованы иллюстрации из книги В. Г. Лисовского «Деревянный дом».
