Завод на четыре года
Покинув Сортавалу или Рускеалу, мы углубляемся в межозерные дебри, где тоже полно водоемов — и рек с водопадами и без, и озер, и болот, по-своему очень красивых. А самое интересное местечко, из тех, что мы сегодня посетим, — это Тулмозерский (иногда пишут Туломозерский) чугуноплавильный и железоделательный завод и Колатсельгские гематитовые рудники.
Эта великолепная достопримечательность находится в Пряжинском районе, ближе к Сортавальскому и Питкярантскому, на берегах речки Колос и Тулмозера. Свернув в деревне Колатсельга с шоссе, соединяющего «Голубую дорогу» (от Олонца до Сортавалы) с Пряжей, нужно проехать на север совсем немного: к штольням — к востоку от реки Колос, к заводу — к западу от нее. Сама деревня довольно большая, сейчас там живет около 350 человек, и в южной ее части встречаются старинные ливвиковские дома (ливвики — этническая группа карелов). Их отличает прежде всего строение мансарды или чердака: часто с балконом, с далеко выступающей вперед крышей. В деревнях, мало пострадавших от войны, такие дома сохранились в достаточном количестве, хотя они, конечно, разрушаются от времени.
Известно, что добыча руды близ Колатсельги началась еще в XVIII веке. Тогда железо выплавляли практически в домашних условиях, его потом приходилось обрабатывать и доводить до продажного состояния. Затем напротив месторождения, но на правом берегу Колоса построили небольшой заводик. Многие краеведческие и туристские источники пишут о том, что якобы завод был в устье Туломы (Тулемайоки), что он построен в 1762 году по чертежам берлинских инженеров и работал-де до 1899 года, после чего был закрыт, потому что якобы сырье приходилось возить издалека.
К сожалению, источники эти, переписывая информацию друг у друга, нещадно обманывают читателя — наверное, невольно, но заглянуть в исторические источники авторам, вероятно, не позволяет детская вера в печатное слово или элементарная небрежность. На самом деле сырье издалека не возили, ведь завод и построили именно потому, что гематитовые руды были под ногами. Почему на правом берегу, а не на левом? Но на левом было само месторождение, на нем строить — это погубить часть богатой руды. А так между штольнями и заводом соорудили дамбу, по ней пустили дорогу, по которой сначала доставляли руду на тачках и телегах, потом проложили рельсы. К сожалению, дамба эта давно разрушена, и найти остатки дороги по берегу сейчас практически невозможно, потому что все заросло сорным лесом.
Судьба этого завода была очень непростой. Действительно, он был построен в 1761 году, но вовсе не берлинскими инженерами, а олонецким промышленником и купцом Иваном Барминым. Его завод выплавлял железа до 1800 пудов ежегодно. Однако по экономическим причинам уже с 1778 года завод был остановлен — ввиду удаленности и оторванности от водных путей сообщения, которые тогда были основными. Тем не менее и после продолжались исследования возможностей использования богатых гематитовых руд Туломозерского месторождения.
А тот завод, который проектировали немцы и величественные руины которого дошли до наших дней, был возведен куда позже. Решение нашли типично российское: в состав акционерного общества «Сталь» включили великого князя Петра Николаевича. Казалось бы, дело пошло. В 1896 году начали строить новый завод по проекту немецкой фирмы Люрмана. На производстве была одна домна — почти 19 м высотой, на 32 т чугуна в сутки. К ней примыкал литейный двор. Рядом была котельная с четырьмя паровыми котлами, неподалеку располагались бассейн, подземные воздуховоды и каналы, соединенные с рекой Колос. Построили здания для дробилок руды, для шихты. Неподалеку — рудный склад, дома обслуги. Чуть в стороне поставили известковые печи и кирпичный завод.
Завод запустили. Но экономика победила и великого князя — в 1903 году предприятие закрыли из-за высокой себестоимости продукции. Руда была под боком, но дорого обходилась энергия, поскольку реку Колос не получалось использовать из-за низких берегов и болотистой местности. Производство остановили и вроде даже кому-то продали, но завод так и не заработал вновь. Что-то из оборудования вывезли финны еще в 1919 году (Тулмозеро попало на территорию, вошедшую в состав Советской России), но основную часть демонтировали только в 1941 году. Таким образом, оборудование Тулмозерского завода работало не столько на Россию, сколько на Финляндию. А учитывая качество тогдашних механизмов и деталей, возможно, они используются до сих пор.
Завод, который проработал всего четыре года, до сих пор поражает воображение тех, кто к нему умудряется добраться. Когда по грунтовке, ведущей из Колатсельги на север, не ходили лесовозы, к развалинам завода можно было подъехать даже на машине с обычным клиренсом, но теперь и внедорожник местами там испытывает неприятные ощущения. И хотя на тех же краеведческо-туристских ресурсах пишут, что, мол, рядом с заводом полно удобных мест для стоянки, увы, это тоже приходится объявить неправдой. Местность вокруг подболоченная, берег реки низкий, да он и не вплотную к заводу, а растительность такова, что разбить лагерь без помощи отряда скаутов, которые выдернут разросшийся репейник, просто невозможно. Кстати, именно карельские скауты посещают это место ежегодно, но они идут от деревни пешком.
Но даже в зарослях репейника, крапивы и ивовых кустов Тулмозерский завод очень красив. Стены основных зданий, сложенные из дикого камня с кирпичом, до сих пор стоят, местами сохранились даже оконные рамы. А размер домны — она в центре комплекса — вполне циклопический: конечно, где-нибудь на «Северстали» есть объекты и покрупнее, но для сооружения, возведенного посреди леса в карельской глубинке, высота просто потрясающая. Эффектнее всего Тулмозерский завод выглядит в солнечный апрельский день, когда листья не заслоняют его красоту, а снега уже не очень много. Но и осенью там есть на что поглядеть.
Подземные страсти
Ну а мы отправимся на левый берег речки Колос — тоже по грунтовке, тоже ухабистой, но хотя бы без следов лесовозов. Мимо входа в один из рудников проехать невозможно — он будет у самой дороги, такая тянущая холодом дырка в горе. Это рудник Рогосельга, по прямой (через реку) он всего в двух километрах от завода. Рудников в тех краях было несколько. Но наиболее доступный и популярный — именно Рогосельга.
Гематитовая руда, которая там добывалась, в жилах до трех метров толщиной, и это видно в штольнях. Содержание железа достигало 45%. Именно этот показатель и ориентировочные запасы от 300 до 800 тыс. т руды и сыграли злую шутку с устроителями нового завода. Трудоемкость добычи руды в таких жилах, частичное затопление, отсутствие кокса для домны (вместо него использовали древесный уголь, который получали тут же), удаленность от железнодорожных и водных путей — все это послужило причиной закрытия рудников и завода.
Сейчас штольни рудников практически в аварийном состоянии — их своды подперты деревянными крепями, которые, разумеется, не смогут удержать напор породы, если возникнет угроза обрушения. Тем не менее штольни посещаемы теми же скаутами, которые каждый год устраивают там себе экстрим-поход. Безопаснее и удобнее всего лазить там летом и осенью, потому что все подвижки породы происходят весной, во время снеготаяния, а зимой сильно запотевают объективы, так что трудно снимать.
К сожалению, никаких «сотен километров», о которых рассказывают туристские сайты, здесь нет, да и не было никогда, но составить себе представление о руднике можно, как и пощупать ту самую породу, которая почти наполовину состоит из железа. Водятся в этих местах строматолиты — это такие окаменелости, образовавшиеся из древних водорослей и экосистем бактерий, довольно крупные, похожие на шары неправильной формы. Они очень красивы, когда отмыты и отполированы, — у них декоративная слоистая текстура. Но долбить стену ради строматолита без особой подготовки не стоит. Подземелье не любит легкомысленного отношения к себе. Зато именно возле штолен и можно встать с палаткой, потому что здесь куда суше и выше, чем у завода.
Если продолжать индустриальную тему, то можно посетить крайне любопытный объект у поселка Харлу — это Сортавальский район. С шоссе Сортавала—Питкяранта между поселками Рауталахти и Ляскеля нужно съехать на дорогу, ведущую на север, в сторону озера Янисъярви. Поселок на реке Янисйоки интересен тремя объектами: великолепным железнодорожным мостом, бумажной фабрикой и малой ГЭС.
Мост выстроен финнами в конце 20-х годов прошлого века из гранитных блоков и представляет собой очень высокую изящную арку. Малая ГЭС была приурочена к фабрике, напротив которой она поставлена, но ГЭС исправно работает, а фабрика совершенно заброшена. Сохранились постройки разного времени: старое здание XIX века со стрельчатыми окнами, стоящее у самой реки, сооружения финского времени (до 1944 года) и советская промзона. Как ни странно, последняя оказалась настолько живописна, что туда приезжают специально в пейнтбол поиграть, ведь местные интерьеры так напоминают «зону» Стругацких. Ну а любителей других острых ощущений ждет порог на реке, который вызывает дрожь даже у опытных каякеров и прочих адептов водных видов спорта.
От рунопевцев — за гранатами
Если ехать от Харлу на север и потом мимо озера Янисъоки на северо-восток, то там будет местечко Суйстамо. Деревня расположена некомпактно — разбросана, как и все финско-карельские поселения, поэтому между церковью и кладбищем, которые у русских обычно находятся недалеко друг от друга, будет около трех километров. Церковь здесь прелюбопытная: деревянная, похожа на кирху, но числится православной, хотя проектировал ее финский архитектор Карл Энгель. Здание как будто заброшено, тем удивительнее увидеть на дверях объявление, что здесь выступают и пианист, и ансамбли Карельской государственной филармонии и из Финляндии, а доставка слушателей из Сортавалы и с финской стороны осуществляется автобусами. Разгадка проста: оказывается, сто лет назад здесь были очень популярны певческие праздники, на которых состязались рунопевцы и кантелисты, и современные концерты посвящены этим праздникам. Но вряд ли удастся возродить певческую традицию Суйстамо — исконного карело-финского населения здесь нет с войны, а пришлым, хоть и в третьем поколении, жителям руны и кантеле как бы ни к чему.
Недалеко от Никольской церкви стоит небольшое здание, выполненное в стиле скромного, но очаровательного финского постмодерна, в котором выполнено множество финских и карельских городов. Это была гостиница, которую не так давно еще пытались использовать по назначению, но, видимо, экономические трудности взяли верх. А за деревней, нынче состоящей из тоскливых серых дощатых бараков, на которых редко-редко можно увидеть старую почерневшую черепицу и признать в переиначенном доме довоенную бедняцкую избу, у дороги в лесу местное кладбище. Странное оно оставляет впечатление. С одной стороны, вроде православное, с другой — кресты на могилах простые, какие мы привыкли видеть у лютеран или католиков, с третьей — имена на плитах, написанные латиницей, выдают славянское происхождение покойных: Палагея Тимофеефф, Марта Романофф, Иван Ефимов. А главное, между могилами нет ужасной тесноты, нет тесных загородок, в которые мы загоняем своих усопших, — по кладбищу можно просто ходить и думать о вечном.
Следующая достопримечательность, которую мы осмотрим, не связана с предыдущими объектами и находится на значительном от них удалении, хотя по собственному опыту практически все главные достопримечательности Южной Карелии между Ладогой и Онегой прекрасно осматриваются в два световых дня (с учетом дороги из Питера и обратно). Мы отправляемся в Мурсулу — это Германовский скит Валаамского монастыря в Питкярантском районе, на берегу Ладоги. Ближайший ориентир — железнодорожная станция Кителя на линии Сортавала—Питкяранта. Нужно съехать на старое шоссе, вместо которого сейчас появилась Голубая дорога, а с него на грунтовку, ведущую на юг, на один из полуостровов. Указателей никаких нет, нужно сверяться с картой. К сожалению, сейчас церковь скита оказалась на территории полузаброшенного камнеобрабатывающего предприятия и подъехать к ней нельзя, но можно подойти — сторож пропускает любопытных туристов с фотоаппаратами.
Во всех путеводителях написано, что скит находится на острове Св. Германа (Сюскюянсаари), в заброшенных карьерах Мурсула, но в реальности это не остров, а настоящий материк, причем карьеры очень даже действующие. Церковь Александра Невского — все, что осталось от скита, — тоже как будто подвергается попытке консервации, но очень робкой. Известно, что в Мурсулу приезжали добровольцы из Великого Новгорода, чтобы поработать в храме, но то ли добровольцев было мало, то ли работы много, церковь не выглядит так, как будто о ней заботятся. Она типовая, нехарактерная для Карелии: красный кирпич, псевдорусский стиль, обязательный для культовых построек Российской империи начала XX века, — но это, конечно, не повод забросить ее.
Ну и на сладкое, как говорится, прогулка за гранатами. Не пугайтесь, это не визит на склад воинской части и не извлечение ископаемых боеприпасов, хотя лопата пригодится. Речь идет о полудрагоценном камне, который добывали у речки Сюскюянйоки недалеко от станции Кителя. Копи давно заброшены и поросли ельником, да и гранаты уже перестали попадаться крупные, но все-таки шахтное поле легко распознать по характерным линиям рельефа, а гранаты-альмандины все еще можно найти, не с конскую голову, конечно, но чтобы на память — достаточно. Конечно, придется срывать верхний слой почвы и разламывать сланцы — слюдянистую породу, в которой сидят вкраплениями гранаты, но это просто. За удовольствие иметь дома собственноручно добытый альмандин можно и потерпеть немного.
Сейчас добыча давно прекращена, основные жилы считаются истощенными, но геологи полагают, что чуть меньше трех тонн чистого граната там еще осталось. Между прочим, именно кительские гранаты украшают корону Российской империи, но, конечно, самые лучшие из добытых. Года два назад месторождение выставили на торги, но эта идея с треском провалилась: не нашлось ни одного желающего купить почти выработанные копи. Так что, вероятно, преследовать самоназванных старателей никто не будет.
