До середины XVIII века обычно применяли кованое железо, особенно при изготовлении балконных решеток. Затем примерно полвека царило чугунное литье: оно было относительно дешево против ковки, а потому значительно доступнее. К сожалению, чугун более хрупок, нежели железо, и многие детали зданий, выполненные из этого материала, не дошли до наших дней — либо развалились сами, либо их заблаговременно заменили на ковку, которая снова вошла в моду с конца XIX века.
Китайское рококо
Чаще всего металлическая ковка применялась при изготовлении балконных решеток — они и уцелели по большей части. Борис Калиничев и Тамара Николаева исследовали практически все доступные балконы старого города — от барокко до модерна. Барочных решеток осталось значительно меньше, чем модерновых, но и то, что сохранилось, может дать представление о многообразии форм, которым располагал этот европейский по рождению стиль.
Барочные решетки можно увидеть на здании Двенадцати коллегий, которое занимает Петербургский университет. Они полностью соответствуют канонам стиля — изготавливались кузнечным способом, то есть композиционная основа будущей решетки собиралась из металлических полос, при этом рисунок ее был довольно прост. А уже на эту основу заклепками крепились рельефные выколоточные детали из мягкого металла. Конечно, именно этот мягкий металл и страдал больше всего от времени: когда реставраторы принимались за ту или иную деталь, она часто начинала рассыпаться у них в руках, поэтому большая часть таких фрагментов (стилизованные раковины, акантовые листья, розетки и другие фигуры), а то и целые решетки — полная реконструкция.
Сохранились барочные балконы и в Петергофе, их можно увидеть на дворце Марли, на павильоне Эрмитаж и, конечно, на Большом Петергофском дворце. Разумеется, все эти объекты реконструированы, поскольку Петергоф был почти полностью разрушен во время войны. Марлинские балконы очень похожи на те, что украшают здание Двена-дцати коллегий, а решетки балконов Большого Петергофского дворца — самые парадные в комплексе: там и вычурные петли с тройными лилиями, и стилизованные звезды, кресты, розетки, вензеля и гербы. Все это — гениальное решение Ф.-Б. Расстрелли, которое потом было распространено по всей столице и не обошло Зимний дворец. Так, Воронцовский дворец (Садовая, 26) сохранил такие балконы со всеми тонкостями деталировки, ему вторит Строгановский дворец, где встречаются и кресты, и многократно повторяющиеся лилии, и имперские гербы. Екатерининский дворец может похвастаться еще более пышными балконами — с огромными вензелями и маленькими двуглавыми орлами. Искусствоведы утверждают, что Растрелли ухитрился ни разу не повториться при проектировании рисунка балкона! Каждая решетка — это законченное произведение, и если содержится в хорошем состоянии, то вызолоченные элементы на черном металле издали выглядят как кружево.
Кажущаяся простота классицизма
За барокко, как известно, шло рококо, но эти нежные, «расслабленные», по замечанию искусствоведа В. Власова, мотивы не прижились на петербургской земле. Наибольший след рококо оставило в творчестве архитектора А. Ринальди. Например, его работы в Ораниенбауме (дворец Петра III и особенно Китайский дворец) имеют отчетливые рокайльные признаки. Ограждение террасы Китайского дворца — это яркий пример художественного металла эпохи рококо. При этом И. Грабарь заметил, что именно в Китайском дворце чувствуется близость рококо к искусству Китая: много мягких, нерезких деталей, неевропейских переходов.
Больше, чем два этих стиля, дал, разумеется, классицизм — его здания сохранились в изрядном количестве. «Классический» художественный металл заметно отличается от барочного и рокайльного: он значительно строже. Композиция решеток в классицизме строится на многократном повторении одного и того же элемента, который отдельные искусствоведы называют «скрепкой», — это сильно вытянутый и сплюснутый овал. Элементы соединяются друг с другом посредством кольца и маленьких горизонтальных перекладин. Все строго, никакой вычурности! Лишь некоторые домовладельцы позволяли себе добавить собственный вензель. Например, в Музее истории города хранится такая решетка с вензелем — она была снята при сносе дома номер 9 по улице Белинского. Практически невозможно проследить авторство этих решеток, которые часто отличаются друг от друга лишь деталями в заполнении декоративного пояса (кольца, овалы, чечевичные зерна», бегунки, ромбы) да количеством розеток. Самые скромные из них даже не имеют розеток — вместо них хомуты, скрепляющие детали. Ромбы, кстати, использовались реже колец и овалов — одну из первых таких решеток можно увидеть на дворце Бобринских (наб. Адмиралтейского канала, 33). При этом, по мнению искусствоведов, в Петербурге не найти совершенно одинаковых классических балконов! Используя минимум средств художественной ковки, а позднее и вовсе будучи стесненными чугунным литьем, архитекторы умудрялись выйти из положения с помощью кронштейнов, на которых балконы крепились. Кронштейны выполнялись обычно из гранита, но форма их была довольно разнообразна. Впрочем, далее гранит все равно уступил место металлу — чугунные кронштейны копировали каменные. Но не всех архитекторов удовлетворяла скупость классических форм, например, Ю. М. Фельтен часто использовал готические мотивы, хотя, по мнению И. Грабаря, это все-таки была «игра в готику»: элементы готические, а принцип их компоновки — совершенно классический.
Классицизм, вступивший в права после войны 1812 года, называют ампиром, и создателем его петербургской версии стал архитектор К. И. Росси. Поскольку только что отгремела победоносная война, в декоративные элементы стали в огромном количестве включать античные военные сюжеты. Забавно, что стиль, практически насаждаемый Наполеоном как имперский, был отвергнут в самой Франции, но прекрасно прижился в стране, победившей эту империю. Легионерские знаки с орлами, копья, мечи, щиты, стрелы наполнили петербургский металлический декор. К счастью, большинство балконных решеток отделались куда более скромным влиянием ампира: он проявился в тройных лавровых венках на вертикальных прутьях, а горизонтальный декоративный пояс ограничился лишь древнегреческим меандром. С другой стороны, нормальные обывательские дома не хотели обвешиваться военной тематикой, и ампир стал неожиданно завершаться совсем не классическими с виду формами: «чешуей» (согнутыми круто маленькими дугами) и «пальмами» (многократно повторенной стилизованной пальмой) — это чудо можно увидеть на площади Искусств, 3.
Куй железо, лей чугун
После классицизма во всех его ипостасях наступила эпоха эклектики, или историзма. Это немедленно отразилось и на металлическом декоре. Эклектика собрала в себе черты предшествовавших ей стилей. Становилось больше жилых домов и больше балконов, поэтому технология работы с металлом совершенствовалась и где-то упрощалась, удешевлялась. Чугунное литье приходило на смену более трудоемкой ковке. Поскольку модель для чугунного литья можно было использовать неоднократно, стали появляться решетки-близнецы. Эклектика пустилась во все тяжкие. Хочется античности? Пожалуйста! — и на Новом Эрмитаже, который был выстроен как хранилище древностей, был выполнен античный декор, но не классический, а неогреческий. Хочется реплики искусства Возрождения? — появляются многочисленные растительные побеги, завитки, мифические фигуры, драконы, ангелы, вазы с плодами, птицы и звери. Ренессанс, барокко, рококо и даже недавно «отработанная» классика — все шло в дело, разнообразя фасады городских зданий. И романско-греческие мотивы, и готические, и мавританские. Разумеется, это было не точное следование стилю, а творческая переработка его в угоду новому времени, вкусам заказчика и архитектора, а также новым технологиям и материалам. Стали модными так называемые балконы-навесы, служившие одновременно и козырьками над входом в здание. К сожалению, их уцелело мало, например на набережной Кутузова, 4, — а когда-то они выступали на всю ширину тротуара, как это бывало на Невском.
В Петербурге появился первый завод, который удовлетворял массовые запросы на металлический декор, — это чугунолитейный и механический завод Сан-Галли (Лиговский пр., 60–62). Там изготавливали решетки для балконов, лестниц, окон, мостов, могильных памятников, кронштейны для балконов, фонарные столбы, вазы, флагодержатели, фонтаны, подъемные и паровые машины, шкафы с кодовыми замками и множество предметов домашнего обихода. Таким образом, практически все чугунное литье, которое сохранилось в Петербурге с тех времен, вышло с завода Сан-Галли.
Тем временем подкрался новый архитектурный стиль, даже не стиль, а философия жизни, критиковавшая все прежние подходы. Это был великолепный модерн, образчики которого до сих пор украшают наш город и которому безуспешно пытаются подражать современные модники и модницы во всех отраслях художественной деятельности — от архитектуры до костюма. Модерновые решетки, ворота, флагодержатели, фонари, лестничные перила, ограждения лифтов — можно бесконечно перечислять осколочки модерна, рассыпавшиеся по Петербургу и далеко за его пределами. Каждый приличный барский дом, даже в глуши, желал иметь что-то модерновое — хоть консоль, хоть кронштейн, хоть расстекловку. И несмотря на то что революции и войны сильно попортили «барское наследие», модерн все равно остается самым представительным и, возможно, самым петербургским стилем с эпохи своего формального заката. Кстати, при подборе иллюстраций для этой статьи мы намеренно отошли от «открыточных» видов всем известных городских объектов, достаточно хорошо изученных и доступных зрителю. Мы предлагаем увидеть красоту металла на «выселках», где, возможно, он уже стал объектом охоты беспринципных сборщиков металлолома. Ведь не секрет, что дореволюционный металл так ценится современными кузнецами: он сделан на настоящем английском коксе, которого больше нет.
